Кровавая Роза
Шрифт:
Наслаждение с ним было радостным. Он смеялся, говорил, останавливался, шалил, снова начинал, разрывал юбки Зефирины, срывал с себя панталоны и камзол.
Это она позвала его:
– Приди!
Не раздевшись до конца, Кортес раздвинул ей бедра, чтобы овладеть ею, как пират.
Зефирина издала стон и унеслась в страну наслаждения.
«Ночь на Канарах… я вновь нашла Фульвио». Зефирина лежит головой на мужской груди, ее влажные и нежные губы касаются его шеи. Она вдыхает запах Фульвио, это смешанный аромат амбры и мускуса. Ее голова скользит, рот
Опытные руки ласкают ее, достигают центра наслаждения, задерживаются там, играют, возвращаются, чтобы уступить место рту, который припадает, как птица к источнику.
Наслаждение Зефирины продолжается, растет, она задыхается, шепчет, хочет возвратить наслаждение. Она опрокидывает его, катается на нем, кричит. Она хочет умереть… Умереть от любви к тебе, Фульвио…
На рассвете, сраженная усталостью, Зефирина задремала в объятиях Кортеса. Проснувшись, она обнаружила, что кровать пуста.
Зефирина вскрикнула. Конкистадор бросил ее. Она поспешно оделась и вышла на поляну.
Фернан Кортес, в колете и штанах буфами, с бриллиантами в ушах, отдавал распоряжения Кристобалю.
– Вы здесь! – выдохнула Зефирина.
Она была так испугана, что даже не покраснела при виде картографа, который не мог не знать о ночи.
– Вы готовы, дорогая? В таком случае, мы отплываем! – объявил Кортес, целуя руку Зефирине.
– А мои люди? – спросила молодая женщина.
– Они на борту.
– Вы думаете обо всем.
– Когда это касается тебя – да… Божественная Зефирина, ты обольстительна… я преклоняюсь! – бормотал Кортес.
Не обращая внимания на Кристобаля, он поцеловал ее и поднял, как соломинку, чтобы посадить на спину мула.
Зефирина с Кортесом покинули порт на последней шлюпке. Моряки церемонно приветствовали молодую женщину.
Она стала официальной возлюбленной конкистадора.
Хотя никто не сомневался в его победе, Кортес держал ее за руку. Это бахвальство раздражало Зефирину.
Когда шлюпка проходила перед галерой «Консепсион», она резко высвободила руку. Со стороны каторжан раздавались крики и удары бича. Галера готовилась к отплытию.
На галионе, как и обещал Кортес, Зефирина нашла Артемизу Плюш, уже улегшуюся, и Пикколо, играющего в кости, но не было никаких следов Гро Леона.
Огорченная, она звала его, свистела. Гро Леон не появлялся.
– Его величество ждет вас, сеньора, на палубе для мессы! – предупредил Кристобаль.
В довольно скверном настроении Зефирина присоединилась к конкистадору, стоявшему на коленях
– Господи, дай нам сильного попутного ветра… Святая Дева, отведи сатану от этого корабля…
Пока Зефирина повторяла слова молитв, она осматривала горизонт в поисках Гро Леона. Удивленная, она нахмурила брови. Гро Леон вылетел из бортового люка галеры «Консепсион». Во весь дух он полетел к адмиральскому кораблю.
«Что он делал у каторжников?» – с тревогой подумала Зефирина.
После службы она спросила птицу. Последняя отвечала только своим обычным карканьем:
– Soleil! Saumon! Sornettes! Salmigondis! Sardanapal! [99]
99
Солнце! Киска! Вздор! Крошка! Сарданапал! (фр.).
Зефирина знала Гро Леона: не было большего упрямца, когда он не хотел ничего говорить.
Зефирина решила понаблюдать за ним и постараться понять, что привлекает Гро Леона на галере.
Вернувшись в свою каюту, чтобы позаботиться о Плюш, Зефирина услышала шум маневров при отплытии, как всегда очень сложных. С песнями люди поднимали якоря. На рангоутах юнги выполняли приказы капралов.
Два барабанщика и флейтист играли веселые марши. Кристобаль снова постучал в дверь Зефирины.
– Его высочество приглашает вас, сеньора, понаблюдать за маневрами с его стороны!
Зефирина набросила на плечи накидку. Она присоединилась к конкистадору, стоявшему в окружении офицеров у среднего трапа.
Зефирина не пожалела, что пришла. Зрелище было великолепное. Двенадцать кораблей флотилии с парусами, наполненными ветром, идя в кильватор, оставляли розовый Канарский архипелаг.
Океан чуть плескался под солнцем.
– Похоже, сеньоры, у нас на борту позолоченный амулет.
Офицеры поаплодировали словам Кортеса, глядя на Зефирину. Тон был задан. Зефирина поклоном поприветствовала господ.
Вечером, порывшись в одном из сундуков, предоставленных ей конкистадором, Зефирина вышла к ужину в салон в платье пастельных тонов, украшенном драгоценными камнями.
За адмиральский стол, кроме морского капитана, пехотного капитана, лейтенанта стрелков, лейтенанта мушкетеров, были приглашены Кристобаль и Педро де Кадикс.
Зефирина оживляла беседу, улыбалась, очаровывала, в глубине души довольная единоличной властью над этой мужской породой.
В одиннадцать часов офицеры встали, чтобы разойтись по своим постам.
Зефирина хотела последовать за ними. Кортес схватил ее за руку и увлек к вентиляционному люку. Показывая на океан, сияющий в свете луны, он пробормотал:
– Теперь, Зефирина, будет большой переход… Никто не знает, дойдем ли мы благополучно до порта. В течение дней и ночей, долгих часов нам будут угрожать бури, ураганы, кораблекрушения, пираты, корсары, цинга, малярия…
Каждое свое слово Кортес отмечал поцелуем в ухо, щеку или висок Зефирины.