Кровавая Роза
Шрифт:
– Мадам, я отвечаю за эту эскадру и должен быть уверен в безопасности. Мы отплывем, когда будем готовы…
В своем нетерпении догнать донью Гермину Зефирина имела оплошность настаивать.
– Мессир, умоляю, поторопитесь, я умираю от разлуки с сыном и я…
Кортес сухо отрезал:
– Не вижу никакого веского довода, чтобы доставлять вам удовольствие, сеньора. К тому же должен предупредить о решении, которое я принял относительно вас…
– Относительно меня? – с беспокойством повторила Зефирина.
– Вы останетесь здесь после нашего отплытия ожидать прихода следующей флотилии, которая выйдет из Севильи через
– Мессир, вы не имеете права! – простонала Зефирина.
– Что вы сказали? Я имею все права. Что вам жаловаться… Воздух здесь превосходный. Сеньора, имею честь!
Фернан. Кортес повернулся на каблуках, оставив Зефирину, подавленную этим решением.
Чтобы отомстить, конкистадор бросал ее на Канарском архипелаге.
ГЛАВА XXI
НОЧЬ НА КАНАРСКИХ ОСТРОВАХ
«Если ты думаешь избавиться от меня, голубчик, то ты очень ошибаешься…» – подумала Зефирина в порту Сан-Себастьян.
Она воспрянула духом, зная, что располагает несколькими днями стоянки, чтобы решить, как действовать.
С Пикколо, мадемуазель Плюш и Гро Леоном она устроилась в маленьком глинобитном домике старого гуанчо по имени Хиерро.
За пять реалов гуанчо уступил свою деревянную, достаточно удобную кровать Зефирине и Артемизе Плющ. С тех пор как последняя ступила на твердую землю, она воскресла.
Хиерро говорил по-испански довольно плохо, но Зефирина понимала его. У него была тусклая кожа, ставшая от солнца похожей на пергамент. Гордое лицо: нос с легкой горбинкой, взгляд живой и одновременно мрачный – таков был облик надменного старика. Зефирина уже видела мавров. Этот человек имел бесспорное сходство с ними.
Вулканический остров Гомера очаровал Зефирину. Она была уверена, что базальтовые скалы таят в себе секреты.
На четвертый день пребывания Зефирина пустилась в путь с гуанчо в качестве провожатого. Пикколо и Гро Леон последовали за хозяйкой. Мадемуазель Плюш, которую длинные прогулки не привлекали, осталась в доме гуанчо, чтобы выстирать и накрахмалить рубашки всей компании.
Хиерро босиком быстро шел по крутым и каменистым тропинкам. Зефирина легко следовала за ним. Этот переход напомнил ей долгие прогулки, которые она совершала с Фульвио по склонам Этны.
После нескольких часов подъема гуанчо добрался до высшей точки острова. Хиерро босиком быстро шел по крутым и каменистым тропинкам. Зефирина видела весь Канарский архипелаг. В пределах досягаемости она разглядела зеленеющий остров Ла Пальма и Тенериф. Она видела кратеры трех потухших вулканов, которые поднимались на шесть тысяч футов над уровнем моря.
Внезапно слова, выгравированные на пластинках ее медальона, приобрели свое значение. Зефирина знала их наизусть:
«Удачливый Саладин отлил из золота и серебра Розу в песке, как запутанное завещание, С другой стороны волнующегося океана, Опасаясь жестокосердных язычников, Около Мудрого Брата огонь и солнце – это послание От (3451:10)х3 Сарациния опасается грубого железа»Пока Пикколо и гуанчо любовались пейзажем, она открыла свой медальон. Она взяла три пластинки, находившиеся внутри, и сложила их, получив три треугольника,
– Хиерро, ты видел у себя на острове что-нибудь, похожее на этот рисунок? – спросила Зефирина, показывая пластинки гуанчо.
Человек пробормотал что-то непонятное, потом дал знак Зефирине и Пикколо следовать за ним. Молодые люди пошли следом по дороге, спускающейся к пещере. Вход был мрачен. Пикколо задержал Зефирину.
– Это не очень осторожно, принчипесса, входить туда! Зефирина высвободилась.
– Ты не обязан идти, мой славный Пикколо. Останься на страже.
Она вошла в узкий проход. Пикколо последовал за ней.
– Saperlipopette! Sardanapale! [94] – каркал Гро Леон, чтобы придать себе храбрости.
Он проглотил паука, светлячка и наткнулся на летучую мышь.
– Sangdieu! Senora! Senora! [95]
Гро Леон рассыпался в любезностях перед летучей мышью, которая загораживала ему воздушный путь. Она была грубая и упрямая. Гро Леон отступил. Он сделался совсем маленьким и прошел «пешком» по черному песку.
Пройдя по темному коридору, Зефирина и ее спутники оказались в зале, высеченном в вулканическом массиве.
94
Черт побери! Сарданапал! (фр.).
95
Господи! Сеньора! Сеньора! (фр.).
Хиерро ожидал их в центре.
Лучи солнца освещали пещеру, как днем, через отверстие в пять футов шириной, в котором было видно небо.
– Великие боги… Предки Хиерро… приплыть на белых кораблях… давно, очень давно… Хиерро их сын.
Старый гуанчо с гордостью показал Зефирине на настенную скульптуру, на которой художник выгравировал арабский «самбук» [96] с вождем сарацинов в короне, стоящим на носу корабля и указывающим пальцем на солнце. Три змеи, три орла и три леопарда окружали императора Саладина. Зефирина не могла сомневаться, что речь идет о его предке, «короле пустыни».
96
Корабль Йемена и Сарацинии.
С бьющимся сердцем Зефирина подошла, чтобы разобрать слова, написанные арабской вязью (язык, который она неплохо помнила) и латынью, которые можно было прочесть под рисунком.
Зефирина стерла вулканическую пыль. Она должна была перечитать несколько раз, чтобы понять смысл письма:
Когда сын Гелы, Гортензии или Гелены Найдет этот пологий берег, Возьмет плот с найденым золотом (Роза с цветами огненного цвета) С полученным от отца прощением Около Мудрого Брата огонь и солнце – это послание) От (3451:10)х3 будет наследником С очень мудрым.