Кровавая Ведьма

Кувайкова Анна Александровна

Наверное, от этого и полюбила меня душа жар-птицы, навечно в доме запертая. И, как и прежде, своими перьями делилась. Только они помогали мне перемещаться на расстояния, остальное всё попросту не действовало. На такие чудеса только чудо-птицы и были способны, да и то, только если перо свое добровольно дадут.

Вот и сейчас, после долгой минуты молчания, медленно опустились откуда-то с потолка два пушистых, золотистых перышка.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я птичку. Одно перо в карман плаща припрятала, а второе крепко сжала в руке, загадывая. — В

Школу Ворожей перенеси меня, Жарушка.

— Куда?! — всполошилась Яга, но вокруг меня уже взвилось жаркое золотое пламя. — А съестное я кому собирала, скаженная? Никаська!

— Прости, — уже растворяясь в пламени жар-птицы, хохотнула я. — Маньке завтра отдашь!

— Ну, знаешь! — донеслось до меня сердитое, и всё пропало.

В следующее мгновение я уже как ни в чем ни бывало стояла на опушке старого леса.

Одна.

Глава 5

Снова в школу

Одна из пяти Школ Ворожбы, единственная, где я обучалась, от того и любимая, находилась в самом сохранном месте проклятой империи. В Ведьминой роще, меж двух рек — Ортынкой и Охтынкой, берущих свое начало в Перуновом море. Сливаясь в одну, река устремлялась в Хорсов залив, будто деля Рунх на две неравные части.

Жаль только, на проклятье эта речка не действовала, и раз в десять лет любой из мирных жителей империи мог обернуться кровожадной тварью, не знающей ни жалости, ни пощады. Правда, те, кто рядом, не шибко их интересовали — черная, злая магия вела их прямо в Ансгар.

А в остальное время чудная страна, большая, красивая.

И роща наша, ведьминская, полна нетронутой природы, красивых видов и загадочных чудес. И ведет в нее отдельная тропа, которую не все увидеть могут. А если кто заблудится случайно, так вряд ли сумеет преодолеть последнее препятствие — Калинов мост, под которым сидит наш вечный страж и защитник.

Он же бедолага Горыныч, когда-то проклятый нынешней Верховной.

Уж не помню, как там было на самом деле: то ли ведьмак какой на девичью честь покуситься решил; толь просто подшутить хотел, да двух аспидов в девичью горницу подкинуть… В общем, разгневалась тогда Купава Ратиборовна, да превратила парнишку в чудо-юдо трехголовое!

Она у нас вообще, по части наказаний большой мастер.

И сидит с тех пор ведьмак этот только на камне, отвергает его Мать-Земля. И будет сидеть таким, не змеей, ни драконом, ни человеком, пока грех свой не отслужит, школу охраняя. А уж сколько отмеряно ему — так этого толком даже не знает никто.

Но работу свою он выполняет исправно.

— Эй, Горыныч, — едва оказавшись на мосту, на котором мне был знаком каждый камешек и выемка, я привычно свесилась через перила, не боясь грохнуться в темную, быструю воду реки. Русалки у нас, прикормленные, тоже имелись! А вот водяником так и не разжились. — Ты тут?

— Да где ж мне быть-то? — сначала из ниши показались клубы дыма, раздался сочный зевок, а уж после мелькнули в полумраке желтые змеиные глаза. — Доминичка… ты ль, что ли?

— Агась. Подсобишь?

— Да мне-то что? —

лениво откликнулся ящер, и даже протянул крыло. — Хочешь, съезжай.

Я лишь улыбнулась тихонько, на теплую, мягкую кожу крыла перебираясь. Приноровилась, да и скользнула прямо в нишу под мост, едва не врезавшись носом в большую чешуйчатую лапу.

Размерами наш Горыныч был что тот дракон!

Кстати, или запамятовала я, или раньше истинный облик Воплощенных магов я не могла видеть? Так, силуэты смутно, и магия их фонила непривычно. А теперь эта фигура у Дрейка за спиной. Откуда?

— Ты уж прости, — одернув подол верхней рубахи, и плащ заодно, покаялась я, возвращаясь к проблемам насущным. — Я без гостинцев сегодня.

— Не страшно, — дымно фыркнула одна из голов, абсолютно такая же, как и остальные две. Все три были одинаковыми, не различить, и говорили по очереди. Однако, не по речи, не по характеру не отличались. Одна душа жила в нем, хоть и глаз три пары, да столько же наборов зубов. — Я тут из новеньких погрыз кого, не голодный.

— Ага, верю, — хихикнув, уселась я прямо на нагретый камень ниши. Хотя, какая там ниша? Огромная, широкая, примыкающая к опоре моста, с просторной гладкой площадкой — это был почти настоящий утес у воды. — До приема, считай, месяц еще. Кого ты слопать мог? Так, разве лису какую-нибудь заблудшую.

— Не больно-то хотелось, — закатила глаза центральная голова. Потянувшись уже всеми тремя головами на длинной чешуйчатой шее, Горыныч потоптался, устраиваясь поудобнее, и лениво хлестнул меня кончиком под колени, подсекая. — В ногах правды нет, ведьма.

— Да я ненадолго, — потирая ушибленный копчик, поморщилась. Увы, не все ящерицы отличались галантностью по отношению к дамам. — По делам я. К Верховной.

— А-а-а, — сонно прищурился Змей. — Так нет ее.

— Как нет? — опешила я. — Куда уехала?

— А я почем знаю? — от души зевнул проклятый каждой головой по очереди. Да заразно так! У меня чуть челюсть из суставов не вывернулась. — По делам своим, на рассвете еще. Когда воротится, не сообщалась.

— Да что б ее! — невольно ругнулась я, но язычок-то прикусила. Не приведи Род, донесет еще кто! — То есть, как не вовремя. Мне она нужна очень.

— Что, другие ворожеи перевелись? — Горыныч насмешливо покосился на меня тремя глазами — с каждой морды по одному. — Повеселее в школе есть, добрее и статнее. Не то, что эта… ведьма!

Я тихо прыснула в кулак.

Кажется, начинаю догадываться, почему срок наказания этого лентяя никак не заканчивается!

— Нет, — подтянув колени к груди, вынуждена была отказаться. — Другие мне не нужны. Я с ними не общалась толком, знаешь же.

— Недоучка, — снова фыркнул чешуйчатый, обдав меня клубами вкусно пахнущего дыма. Похоже, кто-то из учениц ему перед сном лесной земляники натаскал.

— Уж кто бы говорил, — беззлобно напомнила я ему.

Змею крыть было нечем — в одной лодке школьных пораженийи жизненных передряг сидели мы оба. Он обучение не прошел потому как знатно набедокурил в свое время. А я…