Кровавая Ведьма
Шрифт:
— Не докажете, — лихорадочно блеснула ведьма глазами, уже понимая, что отпираться бесполезно. — Никто вам не поверит!
— Не поверят, — согласилась я и тут, наконец, увидела, что так давно искала — плотную соломинку, среди песка на дне тайника затерявшуюся. Её-то я и подняла, остальным демонстрируя. — А вот с этим — еще как.
И угадала. По тому, как белыми пятнами пошло ее породистое лицо, угадала!
— И что? — попыталась она гордо задрать нос, и даже голос почти не дрогнул. Играть, похоже, хорошо умела. — Ты за соломинку мне обвинения в убийстве
— Служила? — только и усмехнулся Волк. А потом, наклонившись, схватил ее за плечо, рывком поднимая с грязного пола. — Или вредила?
— Да как ты смеешь?! Я буду жаловаться самому императору!
— Валяй, — милостиво разрешил маг, без сомнений и жалости ее на улицу выволакивая. — Если успеешь до него добраться.
И что-то мне подсказывало, теперь он лично за всем проследит. И уже никто ее защитить не сможет!
Но до того момента нам еще следовало добраться до особняка. А как прикажете это сделать, если на ее вопли, да дым, собралось уже половина деревни? И если часть из них хоть и не жалела хозяйку, то остальная-то всё еще находилась под приворотом. По толпе уже пошли шепотки, и многие из них были не в нашу пользу.
Но слухи разносятся быстро. На моих глазах несколько дворовых мальчишек уже прибежали из дома, и успели кому надо шепнуть, дескать, хозяйка-то их ведьма, оказывается! Да не добрая, а дурная. И раб ее тот чернявый не раб вовсе, а с самой столицы маг!
Тот самый, Воплощенный. И не один он прибыл, а с еще такими же двумя.
Что уж про меня шептали, я предпочла не слушать вовсе.
Моё дело было следы ее ворожбы отыскать. А уж там пускай Волк ее судьбу решает.
Когда мы до особняка добрались, народу вокруг скопилось — не протолкнуться. Кажется, все на свет выползли: и дворовые, и лакеи, и селяне. С кухни, и то все повыбирались, включая кухарку. Шутка ли? Хозяйку их, грязную, лохматую, всю спесь растерявшую, под белы рученьки позорно ведут, как преступницу какую!
— Лис! — едва завидев у крыльца стоящих магов, что есть мочи заплакала ведьма. — Ваша Светлость! Помогите, заклинаю! Не виноватая я!
И магией своей отвратительной еще разок во все стороны раскинула. А мне только того и надо было: Ирбис, почуяв зловоние, откровенно скривился и посмотрел на нее как-то по-новому, а Лис вид делал, что ему всё равно.
А мне только того и надо было — я тут же отклик ее ворожбы уловила.
И теперь не сомневалась, в доме он. Туточки, прямо у нас под носом.
— Ирбис, душа моя, — позвала я мага. — А будь любезен, вскрой ка порог этого гостеприимного дома. Лис, думаю, подсобит тебе. Не откажет!
Судя по кривой ухмылке сереброголового — он на такую подставу не рассчитывал вовсе. Но что поделать, коль на тебя сотни глаз смотрят? Пришлось им вдвоем за дело браться, своё имя, и титул оправдывая. С их способностями это много времени не заняло. Двустворчатые резные двери с
И как оттуда завоняло!
Как меня не вывернуло, ума не приложу.
Ирбиса так вообще, пополам согнуло, поморщился даже хитрый Лис. И немудрено, столько всего под порогом обнаружилось.
Кое-как себя переломив, я все ж таки подошла к крыльцу. И там, нос в рукаве прячась, в дыру заглянула. И лучше б этого не делала: сроду такого запаха не слыхала, даже когда в одном городе на раскопанный скотомогильник попала. Казалось, чему бы тут смердеть? Ну, куклы соломенные, ну, грязные. Ну, пусть их даже много.
Но пропитаны они оказались вовсе не грязью, и даже не дождевой водой, а старой, заскорузлой кровью.
Я с ненавистью посмотрела на побледневшую ведьму, которую Волк до сих пор держал крепко и безжалостно.
Так вот, как она молодость и красоту из девок тянула.
А ведь кукол обычно делают для оберега: куклу Берегиню или куклу Желанницу. На масленицу, и ту куклу жгут, зиму провожая. Порой, когда совсем плохо и не помогает ничего, делают из соломы куклу и на нее хворь скидывают. А эта образина напомаженная наоборот, силу людскую в куклы вытягивала, и сама ею пользовалась! Для того даже ритуалы могла не проводить, чтобы кто не заметил. Достаточно порог дома переступить, и всё.
А старец ее, видать, куклы вязал — не знаючи, их не изготовить, для них не только солома надобна. Не знаю, от чего, но он на себя часть греха взял, от того и не почернела до сей поры ее магия. Видать, дорога ему ведьма была, или пообещала что ценное.
— Да, уж, — оценив незаконную ворожбу во всей красе, только и смог протянуть Ирбис, постоянно морщась. — Похоже, тут без вариантов. Не отвертится.
А Лис, поганец этот, даже отвечать не стал.
Лишь поднялся, кому-то за спину приказывая:
— В темницу обоих, и ее, и управляющего. Я за дознавателями в столицу.
Толпа охнула!
А я отвернулась, злость в глазах, да кровавые огоньки скрывая. Понимала — ни справедливости ради он тут распинался, а потому как свидетелей много оказалось. Иначе бы дал ей уйти, как пить дать!
Мерзко это всё. Мерзко и противно.
Развернувшись на каблуках, я мимо всех к пруду направилась — хотела свежего воздуха глотнуть. Да и тошно было, словами не описать. Остро хотелось побыть в одиночестве.
К счастью, окликать меня никто не стал, и я получила долгожданную передышку. Так и просидела полдня, за лебедями наблюдая, и отстранённо шум слушая. Поместье гудело, как встревоженный улей, но побеспокоить меня никто не решился. Шутка ли? Две ведьмы зараз в богами забытом месте объявились, и не разобрать еще, какая из них хуже.
А мне, как назло, всё больше и больше уйти куда-нибудь в лес хотелось, да будто держал кто. Не могла я вот так сбежать, ни с Волком, ни с Ирбисом не поговорив напоследок. Но жуть как хотелось ненадолго свободы вдохнуть, да настолько, что я даже пальцем привычно по земле постучала, совершенно позабыв о том, что нет у меня метелки больше.