Кровавая Ведьма

Кувайкова Анна Александровна

И первым, кого я увидела, стал сидящий у кровати Волк. Да… спокойный такой, даже не хмурый.

Вздыхала я уже привычно:

— Ругаться будешь?

— А есть смысл? — иронично вскинул бровь черноволосый маг. А после, явно подавив хмык по одной глупой ведьме, спокойно протянул руку, чтобы положить ее мне на лоб. — Как себя чувствуешь?

— Как сушеное яблоко, — честно призналась я. И невесть от чего решила пожаловаться, да жалобно так получилось, что сама от себя не ожидала. — Голова болит.

— Еще б она не болела, — послышалось кошачье фырканье сбоку,

и, кое-как повернув голову, я все ж таки разглядела недовольного Ирбиса. Он рядышком витой каменный столбик подпирал, пока Волк, хмурясь, взял меня за руку и, зажав запястье пальцами, принялся считать пульс. — Дымом ты надышалась знатно. Еще и напоили тебя черт знает чем. Ты что-нибудь помнишь?

— Молоко горчило, — смутно припомнила я. Все воспоминания как будто плавали, и казались очень далекими. — Думала, что подгорело. Ты отправил?

— Отправил-то я, — зло хмыкнул беловолосый маг. — А вот что туда сыпанули по дороге — неизвестно.

— Полынь, — вместе с Волком я тоже свои удары сердца считала. Получалось плохо, конечно, но выводы сделать смогла. Зазря, что ль, столько лет учебе отдала? — От того я и проснуться не могла, и силами пользоваться. Похоже, кухарка меня за нечисть приняла.

— Она же не для людей, — напомнил мне Волк. Руку он мою в покое уже оставил, и теперь, стараясь сильно не тревожить и без того больную голову, осматривал висок, бережно, аккуратно прикасаясь к, по всей видимости, ране.

Ну, точно. Я же когда падала, обо что-то треснуться ухитрилась!

— Только что сорванная — да. И сушеная тоже, — едва дыша, ожидая боли от уверенных, теплых пальцев, просветила я. Правда, зря только ежилась, ничего страшного Волк так и не сделал. — А вот если в питье насыпать, да еще и много, любую ведьму с ног собьет. Лекарство сверх меры — яд для кого угодно.

Маги между собой переглянулись, как бы разговаривая без слов.

А я, наивная, в это время сесть попыталась. Только куда там! Сил так мало было, что я обратно на подушки откинулась, застонав:

— Что ж так плохо-то?

— А ты как хотела, душа моя? — с сочувствием изумился Ирбис. — Скажи спасибо, что Волк успел вовремя, и ты вообще жива осталась.

Я с удивлением посмотрела на обоих мужчин. Это значит… значит, тот волчий вой мне не почудился?

— Тебя сначала отравили, — снова протянув руку, черноволосый маг неуловимо-нежным движением большим пальцем стер пот, выступивший над моей верхней губой. Голос его звучал с привычной хрипотцой, но как-то очень уж невесело. — Унесли в лес, и там, в заброшенном доме, пытались сжечь.

— Но, — прозвучало это очень странно и жутко, но я всё еще не понимала. — Кому это надо? Лису?

Волк неожиданно прикрыл глаза, скрывая все эмоции в них. Вместо него ответил такой же хмурый Ирбис, сунувший руки в карманы белоснежных же, по обыкновению, штанов:

— Да если б. Никуш, при всей ситуации, Лис кровно заинтересован, чтобы ты осталась жива и невредима. Тут всё намного проще — это сделали местные. На некоторых ведьминский приворот подействовал куда сильнее, чем мы думали. И некоторые мужики решили

отомстить за свою потерянную «любовь». Дождались ночи, пришли за тобой, а ты, благодаря кухарке, даже не проснулась. Хозяйский флигель палить они побоялись, в особняке было слишком много магов. На помощь пришла заброшка, когда-то играющая роль охотничьей усадьбы.

— Это не их вина, — тяжело вздохнула я, невольно ежась. Разом как-то вдруг прохладно стало даже под одеялом… Или мне только так показалось? — Это всё ее магия поганая. Их лечить надобно, а не судить.

— Еще чего, — зло усмехнулся Волк. — Еще скажи — простить и забыть.

— Но они же…

— Не стоит, Никуш, — вмешался непривычно-категоричный Ирбис, гася на корню все возможные пререкания по этому поводу. — Покушение на тебя — не то, что мы можем спустить с рук. С кухаркой еще пусть новый владелец особняка разбирается. Но об остальном даже не проси. Лучше скажи, чем тебя лечить, красивую такую. Наша магия бессильна, а местным лекарям Волк не доверяет.

А он когда-то кому-то вообще доверял? Раньше хоть своей пятерке, а теперь так вообще, одни вопросы! Но вслух я задала совершенно иное, наконец, догадавшись хоть немного оглянуться по сторонам. Балкончик, конечно, был чудесен: узкий, прямоугольный, с каменными перилами и витыми столбиками, заставленный тяжелыми вазонами с разнообразными цветами. Но ничего подобного я в особняке не видела!

— А где мы вообще?

— Как оказалось, в городе сдают не только комнаты, но и неплохие гостевые домики, — окинув по сторонам балкон, на котором стояла моя кровать, пара кресел и столик, а всё остальное буквально утопало в зелени из подвесных кашпо, откликнулся Ирбис. — Мы выкупили один ненадолго. Здесь прелестный фруктовый сад, тебе понравится. И свежий воздух будет полезен.

Я сразу же шумно повела носом, по-новому оценивая обстановку.

Так вот, чем так сладко пахнет!

— Персики? — едва глянув на моё изменившееся выражение лица, понимающе усмехнулся Волк.

Вот же… И когда он, скажите, проницательным таким стал? Иль у меня всё на лбу крупными буквами написано? Ну, тогда б и Ирбис не удержался, чтоб свое слово вставить, да не одно!

И всё ж соблазн оказался слишком велик.

— А можно? — жалобно посмотрела я на него, с трудом, но всё ж переворачиваясь на бок.

— Если скажешь, чем тебя лечить, а потом поспишь, — выставил он ультиматум, получше натянув на мои плечи пуховое одеяло, спрятанное в белый, накрахмаленный пододеяльник. — Ну?

— Сироп корня солодки и отвар из цветов липы, — под таким убедительным, но пока еще безобидным напором пришлось сдаться мне.

Ну не могла я устоять перед таким соблазном! И этим взглядом его…

Не могу я себя сдержать, когда он заботливый такой — сразу в какого-то ребенка превращаюсь.

И вот ведь, какое диво получается. Сколько лет прошло, а как будто и не было ничего. Я всё еще знаю, что стоит мне захотеть чего-то странного, быть может, запретного, на что обязательно не согласятся другие — он это сделает. Поворчит, поворчит, но сделает!