Кроваво-красная текила
Шрифт:
Я подошел к двери мастерской и прислушался. Два шага, мгновение потрясенной тишины, и голос Бо, который тихонько выругался. Он пнул что-то ногой, и я услышал звон. Керамический череп в розовом сомбреро подкатился к моим ногам и остановился, ухмыляясь.
Выйдя из тени, я увидел, что Бо стоит, поставив ногу в сапоге из кожи ящерицы на перевернутую подставку, и изучает причиненный ущерб. Его красно-желтого цвета лоб с залысинами, отлично гармонировал с рубашкой.
Я откашлялся, и Бо отскочил назад примерно фута на три.
— Ах! — выдохнул он и, движимый каким-то
Когда он меня узнал, он не то чтобы расслабился, но на его лице священный страх сменился раздражением. На мгновение мне показалось, что он сейчас на меня набросится.
— Какого черта… — начал он.
— Ты ожидал увидеть здесь прекрасную деву? — поинтересовался я. — Похоже, у тебя выдалось беспокойное утро.
— Какого черта ты здесь делаешь? — выговорил Бо, на сей раз громче.
— Ты думал, я кто — минуту назад, Бо? Ты чуть в штаны не наделал.
У него дернулся уголок глаза.
— А ты сам как считаешь, мистер Умник? Я возвращаюсь с ленча и вижу, что ты разгромил мою галерею. Как я, по-твоему, должен себя вести?
— Так, будто ты все прекрасно понимаешь, — ответил я. — И готов мне рассказать, какое это имеет отношение к Лилиан.
Бо принялся меня поносить, а потом совершил ошибку — подошел ко мне и толкнул в грудь.
— Где, черт тебя подери, ты…
Прежде чем закончить предложение, он уже сидел на полу, и по слезам у него на глазах я понял, что его яйца довольно чувствительно ударились о каменные плитки. Я поставил ногу на его левое колено и надавил, достаточно сильно, чтобы помешать встать.
— Ох-м-м, — произнес он.
— Лилиан пропала, — сообщил ему я. — Теперь же кто-то разгромил ее студию.
— Мою студию, — поправил меня Бо, вложив в два слова невероятное количество ненависти.
Я немного сильнее надавил на его колено.
— Господи! — вскричал он. — Ты вломился в мою галерею, напал на меня и обвиняешь в том, что принцессочка от тебя слиняла… оставь меня в покое!
— Лилиан не доехала до Ларедо, — сказал я ему. — Не думаю, что она вообще туда собиралась. И сейчас я пытаюсь понять, действительно ли она оставила тебе сообщение в понедельник утром, или ты мне соврал. Я хочу знать, Бо.
Следует отдать ему должное, напугать его оказалось не так просто. Впрочем, возможно, он просто не боялся меня. Вены у него на шее стали такого пурпурного цвета, что, по моим представлениям, должны были вот-вот лопнуть, но голос прозвучал ровно.
— Чему хочешь, тому и верь, — заявил он.
— Что они искали, Бо? — Я показал на валявшиеся повсюду разбитые и сломанные предметы из их экспозиции.
— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Бо. — Ничего не искали.
Я достал одну из найденных мной фотографий и бросил ему на грудь.
— Ничего?
Я увидел в его глазах, что он обо мне думает, — иными словами, ничего нового.
— И что такого? Фотография с вырезанными фигурами, и все. Ты надеялся, что она меня возбудит? — сказал он. —
Он произнес это немного слишком поспешно, как будто такой ответ множество раз репетировал перед зеркалом на случай, если он вдруг когда-нибудь пригодится.
— Мне нужны настоящие ответы, — сказал я. — Например, почему Лилиан решила уйти из галереи?
Я ждал. На лице Бо ничего не отразилось, несмотря на то, что я довольно сильно давил на его колено, и ему явно было больно. Я даже видел, что на лбу у него начали появляться маленькие капельки пота.
— Ты знал, что, когда я начинал, у меня ничего не было? — проговорил он тихо. — Ни богатых родителей, ни колледжа, ничего. Лилиан же имела все, включая десять лет моей жизни, которые я на нее потратил. Теперь она решила сдаться. Послать меня к чертям собачьим. И вместе со мной годы, когда мы пытались создать себе репутацию на рынке. Хочешь знать, почему она уходит, спрашивай не меня, задница. Я на нее завязан, ты — нет. И, вообще, тебе не кажется, что ты появился немного слишком поздно, чтобы выступать в роли защитника?
Мы не сводили друг с друга глаз. Судя по выражению лица Бо, я вполне мог сломать ему коленную чашечку, но не узнать ничего полезного. Может, сегодня не мой день? Я взял фотографию с груди Бо и убрал ногу.
Он с опаской встал с пола.
Я окинул взглядом разгромленную галерею, поднял скелета, играющего на трубе, стряхнул пыль и бросил Бо, но тот его не поймал. Невезучий музыкант упал между сапогами Бо и аккуратно разбился на две части.
— Человек без друзей должен иметь на своих дверях надежный засов, — посоветовал ему я. — У меня такое чувство, что, когда эти люди снова к тебе придут, они будут не такими обаятельными, как я.
Бо отбросил ногой разбитую статуэтку и почти шепотом сказал:
— У меня есть друзья, задница.
Я предвидел, какой будет следующая реплика, поэтому мы произнесли ее хором:
— И ты пожалеешь о том, что сделал.
— Здорово получилось, — сказал я. — Хочешь, попробуем на два голоса? Я начну с третьего такта.
Его следующее заявление было таким же изобретательным.
— Да пошел ты!
— Вы, артистические натуры, производите сильное впечатление, — с восхищением сказал я и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Не оглядываясь, я пересек площадь, завернул за угол церкви Ла Виллита и зашел в боковой переулок. Даже в полдень спрятаться в густых тенях старых вилл и дубов не составляло никакого труда. Со своего места я отлично видел главный и задний входы в галерею. Я прислонился к прохладному известняку и стал ждать, что будет дальше.
Через полчаса Бо вышел из задней двери, закрыл галерею и зашагал через Нуэва, все еще двигаясь, как человек, который слишком много времени провел в седле. Я пошел за ним, отставая примерно на квартал. В тот момент, когда я покинул тень Ла Виллита, летний воздух обхватил мои плечи, точно упитанный котяра. Пахло раскаленным асфальтом, и Бо, шедший в пятидесяти футах от меня, превратился в потоках горячего воздуха в расплывчатый силуэт.