Кровавое дело
Шрифт:
Анжель ходила взад и вперед большими шагами, задыхаясь от волнения.
— А! — воскликнула она наконец. — Теперь для меня все понятно! Это он, я могу поклясться, он спрятал книжечку моей сестры в вазу под мхом. Он действовал, конечно, согласно приказанию своего соучастника, того самого прохожего, который разбил окно.
— Вы так думаете, madame Анжель?
— Еще бы! Это так бросается в глаза! Опиши мне этого человека!
— Но я не могу… я не знаю!…
— Да ведь ты
— Конечно, смотрела, но смотрела, как смотрят на всякого встречного. У него не было никаких особых примет. Он казался очень сконфуженным своей неловкостью. Разве я могла подозревать в то время, что он разыгрывает комедию?
— Итак, ни одного указания, ничего, ничего! — воскликнула Анжель. — Значит, ты не узнала бы теперь стекольщика, если бы пришлось увидеть его?
— Нет, положительно не узнала бы.
— Ну, а прохожего?
— Может быть, но утверждать тоже не смею.
Анжель направилась к двери.
— Барыня, голубушка, куда вы идете? — спросила Катерина.
— Искать следы!
Анжель заходила по очереди во все магазины, находившиеся по соседству, и расспрашивала, сколько могла.
Ее почти не узнали, до такой степени она изменилась за это короткое время, и везде, везде несчастная мать встретила ледяной прием.
Настала ночь.
Долго ходила Анжель от одной двери к другой, утомленная, убитая, низко опуская голову под любопытными и недоверчивыми взглядами жестокосердных соседей.
Наконец, совершенно разбитая, она взяла карету и велела ехать в дом барона де Родиля, ожидавшего ее со страшным нетерпением.
Мрачное выражение расстроенного лица Анжель сразу сказало барону, что ее первые попытки окончились неудачей.
— У вас нет никаких хороших известий для меня, я вижу это, — сказал он, идя навстречу и взяв ее за руки.
— Ничего, ровно ничего! — проговорила она, в изнеможении падая в кресло. — Ни одного указания, которое могло бы служить мне для дальнейших розысков.
Она рассказала про все свои мытарства.
— Моя святая обязанность присоединить мои усилия к вашим, чтобы найти нашего ребенка, — сказал Фернан. — Но, кроме меня, у вас есть еще два друга, двое молодых людей, преданных вам до бесконечности.
— О ком вы говорите?
— О молодом человеке, который спас жизнь Эмме-Розе в Сен-Жюльен-дю-Со.
— Леон Леройе? — проговорила Анжель, сдвинув брови.
— Он самый.
— Он теперь в Париже?
— Да, вот уже несколько дней. Он грустит, грустит до отчаяния, потому что любит нашу дочь глубокой, искренней любовью.
— Значит, это те молодые люди, о которых мне говорила Катерина.
— Любовь поможет Леону найти Эмму-Розу! Любовь будет
— Эта любовь будет только источником бесконечных страданий для него и для Эммы-Розы, — грустно заметила Анжель. — Никогда нотариус Леройе не согласится на брак своего сына с моей дочерью.
— Но вы совершенно забываете, что она в то же время и моя дочь! — пылко воскликнул барон. — Не тревожьтесь о будущем, Анжель! Я обещал Леону Леройе, что наша дочь будет его женой, если Бог сохранит ее в живых.
— Вы обещали, — пробормотала Анжель, дрожа от волнения.
— Да, и я сдержу обещание. Все мое состояние будет принадлежать Эмме-Розе.
— Вы действительно искупаете все ваше прошлое, Фернан! — взволнованно проговорила Анжель. — Завтра я увижусь с Леоном Леройе!
Бедная женщина протянула обе руки барону Фернану и, горько плача, упала ему на грудь.
Около половины, девятого Пароли вышел из своего дома и пошел по Монпарнасскому бульвару.
Было холодно.
Анджело шел быстро, закутанный в свою роскошную меховую шубу с высоко поднятым воротником.
Он дошел до угла улиц Ренн и Вожирар, как вдруг столкнулся нос к носу с каким-то посыльным, выходившим из подъезда углового дома. Он не обратил на него никакого внимания и спокойно пошел дальше.
Однако посыльный остановился, как вкопанный, и, глядя вслед итальянцу, стал рассуждать про себя:
«Это он… Я не ошибаюсь… Он, непременно он… Тот самый субъект, который дал мне отнести пакет в Сен-Лазар. Ах, черт возьми! Кажется, похоже на то, что я получу двести франков, обещанных господином Риго».
Время у него было свободное, и потому, недолго думая, он пошел вслед за подозрительным лицом, желая во что бы то ни стало узнать; где он живет.
Посыльный ускорил шаг, стараясь идти так, чтобы между ним и преследуемой дичью оставалось небольшое расстояние.
Но вот Пароли, пройдя улицу Ренн, повернул на улицу Бонапарт.
«О, если бы только тот попался нам навстречу!» — внутренне молился посыльный. Он еще не знал, что Риго нанял газетный киоск и сделал из него наблюдательный пункт.
Как раз в это время Оскар запирал лавочку и вдруг, случайно подняв глаза, увидел подошедшего к нему посыльного.
— Как, это вы, мой милый? — воскликнул он.
— Вот счастье-то, что я вас здесь встретил! Ведь, знаете, я в настоящую минуту выслеживаю.
— Его? — с живостью спросил Оскар.
— Да.