Кровавое наследство
Шрифт:
Я открыла дверь и вошла.
Павел Александрович отставил бокал в сторону и перевел свой взгляд на меня. Наконец его глаза перестали казаться мне такими холодными и я заметила в них живой интерес.
Я прошла внутрь комнаты, приблизившись к хозяину дома.
Он с любопытством наблюдал за мной… Я скинула с себя полотенце и осталась полностью обнаженной. Мужчина сделал глубокую затяжку и вновь выпустил клубы дыма куда-то вверх. Опустив вниз глаза, я почувствовала как мои щеки залились алой краской.
Так продолжалось еще некоторое мгновение, я вновь подняла на него свои
– Ты красивая… В тебе есть что-то необыкновенное… Я уже и забыл, что такое настоящая женская красота, – вздохнул он. – Я устал от крашенных блондинок с ботексом в губах и голливудской улыбкой. А ты такая естественная, такая живая и такая юная… совсем юная… Светлые некрашеные волосы и большие серые глаза… хрупкие плечи, прямая осанка. Ты прекрасна…
Я потупила глаза и в эту секунду почувствовала себя какой-то глупой маленькой девочкой. Мне захотелось обратно закутаться в большое махровое полотенце и убежать не только из этой комнаты, но и из этого дома… И будь, что будет! Пусть я даже не доберусь до своего приюта и меня кто-нибудь убьет по дороге, пусть… Моя жизнь мне стала безразличной, я ощущала жуткое отвращение к себе.
Потянувшись вниз к полотенцу, я почувствовала как большая теплая сухая рука остановила меня. Я замерла в оцепенении.
– Не делай этого, – как всегда спокойным тоном произнес Павел Александрович. – Иди ко мне.
Мужчина приподнял меня и посадил к себе на колени. Его рука стала медленно скользить по округлостям моей груди, опускаясь вниз, касаясь моего живота, бедер, спускаясь еще ниже и проводя по изгибам моих ног… затем она так же скользя, поднималась вверх проходя по всему телу, останавливаясь на шее и касаясь большим пальцем моего подбородка. Я вздрагивала от каждого прикосновения, сердце казалось вот-вот выпрыгнет из груди и я просто упаду в обморок от переизбытка разнообразных противоречивых чувств, в которых все же преобладал страх. Я ощущала как мое тело дрожит и вздрагивала как осенний лист… а Павел Александрович все также продолжал ласкать меня, не обращая внимания на то как я закрыла глаза и стиснула губы. Когда его рука, в который раз задержалась на моей шее, я почувствовала прикосновение его губ. Легкие поцелуи стали опускаться ниже, пока не дошли до округлостей моих грудей и не задержались на них. Так продолжалась некоторое время, затем Павел приподнял меня, встал сам и взяв меня за руку осторожно повел меня к своей постели.
Широкая дубовая кровать с какими-то причудливыми статуями по бокам была расстелена. Павел аккуратно положил меня на шелковые белые простыни и стал продолжать ласкать мое тело губами. Он делал это осторожно и медленно, словно боялся меня спугнуть. А я мысленно думала, что я и не представляла, что буду лишаться невинности на большой дубовой кровати с шелковыми простыня с солидным опытным мужчиной… хоть и не любимым… но ведь это лучше чем с неопытным и нетерпеливым мальчишкой в подворотне…
– Саша, ты когда-нибудь была с мужчиной? – спросил меня Павел Александрович, снимая с себя
– Нет… – тихо и как-то виновато произнесла я.
– Это хорошо… – томно проговорил он.
Раздвинув мне ноги, он сказал:
– Будет больно.
Я судорожно кивнула головой, не в силах что либо сказать и зажмурила глаза, сжав губы.
– Расслабься, я постараюсь сделать все как можно аккуратнее. Верь мне, малыш.
Я постаралась хоть немного расслабиться, но у меня ничего не выходило, я была слишком напряжена и взволнованна.
Через некоторое время я почувствовала как что-то резко и сильно в меня вошло, словно это тупой нож вонзился в мое тело. Я вскрикнула от боли.
– Расслабься, ты сама себе делаешь еще больнее, – серьезным тоном проговорил мужчина.
Но я ничего не могла сделать пока этот «кол» был между моих ног. Мне захотелось плакать.
Когда он стал двигаться во мне, я подумала о том, что больнее этого я еще ничего в жизни не испытывала… Поджав губы зубами, чтобы не закричать, я почувствовала во рту вкус своей крови и поняла что от боли прокусила себе губу.
Экзекуция продолжалась и стала казаться просто невыносимой, я молила Господа о том, чтобы это быстрее закончилось. Наконец мужчина отстранился от меня и лег рядом. Я сжалась в комок, натянув на себя простыню и дала волю своим чувствам – горячие слезы покатились по моим щекам.
– Ну, девочка моя, не плачь, – проговорил Павел Александрович.
– Все хорошо… – сквозь слезы проговорила я, спрятав свое лицо в простыне.
– Я попрошу Клавдию набрать тебе ванную с успокаивающими травами.
Немного всхлипнув, я согласилась.
Мужчина встал с кровати, а я, увидев его обнаженного, тут же закрыла глаза и покраснела.
Он натянул на себя махровый синий халат и закурил сигару.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Не знаю… – прошептала я, еще плохо осознавая, что произошло.
Докурив, Павел Александрович вышел из спальни. Через пару минут я поднялась с постели и ахнула. Все простыни были в крови, словно здесь только что кого-то убили.
В комнату зашла Клавдия. Ее лицо выражало недоумение. Смотрев то на меня, то на испачканное кровью простыню, она все-таки поняла, что к чему и с отвращением произнесла:
– Ах ты, грязная малолетняя шлюха…
Для меня это оскорбление прозвучало хуже пощечины.
– Я не такая…
– А какая ты?! Я-то думала, что ты хорошая девочка, а ты тут же подстелилась под мужчину, который тебе в отцы годится!
– Простите… – почему-то извинилась я и закуталась в полотенце. – Я уйду, только уберу за собой все это, и обязательно уйду…
Судорожно став стягивать с кровати простыни, я почувствовала на себе руки Клавдии.
– Оставь, – произнесла она, – я сама.
– Нет, нет, я все уберу! – впадая в истерику со слезами на глазах, прокричала я. – Простите меня, пожалуйста, простите!!! Я все уберу и Вы меня больше никогда не увидите!
Поняв, что от наплыва чувств я просто не могу себя контролировать, я опустилась вниз, возле кровати держась за простыни и разрыдалась, словно в бреду повторяя: «Простите… простите…»