Кровавые кости
Шрифт:
— О’кей.
Магнус смотрел то на меня, то на Ларри.
— Из-за такого пустяка вы готовы меня убить?
— Глазом не моргнув, — заверила я его. — А теперь сцепите руки на голове.
— А если нет?
— Магнус, я не блефую.
— У вас в пистолетах серебряные пули?
Я уставилась на него. Ларри рядом со мной пошевелился. Когда долго держишь кого-то под прицелом, рука устает или затекает.
— А ведь ручаюсь, что серебряные. Серебро против фейри плохо помогает.
— Я помню, — сказала я. — Холодное железо эффективнее.
— Даже обычные свинцовые пули были бы лучше
— Руки! А то сейчас проверим, насколько тело фейри любит серебряные пули.
Он медленно, грациозно поднял руки вверх. Они уже были выше плеч, когда Магнус опрокинулся назад, на склон. Я выстрелила, но он катился вниз, и я почему-то не могла его ясно разглядеть. Будто воздух вокруг него взвихрился.
Мы с Ларри стояли на вершине и стреляли по нему, но вряд ли кто-то из нас хоть раз попал.
Магнус катился по земле еще быстрее, чем казалось, потому что его даже при луне становилось все труднее видеть, пока он не исчез в подлеске на середине склона.
— Ты мне только не говори, что он нам глаза отвел, — сказал Ларри.
— Он не отвел нам глаза, — ответила я.
— А что он сделал?
— Откуда мне знать? В курсе элементарной фейрилогии этому не учили. — Я покачала головой. — Давай отсюда сматываться. Не знаю, что тут происходит, но думаю, клиента мы потеряли.
— И номера в отеле тоже?
— Не знаю, как раз пойдем и выясним.
Я щелкнула предохранителем браунинга, но оставила пистолет в руке. Можно было и не ставить на предохранитель, но на склоне ночью всегда есть шанс оступиться, даже при луне.
— А ты мог бы уже убрать пистолет, Ларри, — сказала я. Он не поставил оружие на предохранитель.
— Ты же не убрала?
— Я на предохранитель поставила.
— Ох! — Ларри слегка смутился, но щелкнул предохранителем и сунул пистолет в кобуру. — Ты думаешь, они бы в самом деле его убили?
— Не знаю. Может быть. Бо, наверное, в него выстрелил бы, но ты видел, насколько нам это помогло.
— Зачем Стирлингу убивать Магнуса?
— Не знаю.
— Почему Магнус убежал от полиции?
— Не знаю.
— Мне не нравится, что ты мне на все вопросы отвечаешь «не знаю».
— Мне тоже.
Я последний раз обернулась, пока вершина была еще видна. Призраки извивались и полыхали, как свечи, как холодное белое пламя. Теперь я знала кое-что еще, чего не знала до сегодняшней ночи. Некоторым из этих тел почти триста лет. На сто лет старше, чем нам сказал Стирлинг. Зачем он лгал? Может быть, боялся, что я откажусь. Может быть. Среди этих тел есть останки индейцев. Осколки украшений, кости животных — европейцы так не делали. Здешние индейцы не хоронили мертвых в земле — по крайней мере не в простых могилах. А это кладбище не было курганом.
Что-то тут происходило, и я не имела ни малейшего понятия, что именно. Может, завтра мы сменим номера в отеле, отдадим обратно навороченный джип, возьмем напрокат машину и расскажем Берту, что клиента у него нет. Я даже поручу Ларри ему об этом сообщить. Для чего же нужны ученики, как не для того, чтобы переваливать на них черную работу?
Ладно-ладно, я сама Берту скажу. Но только меня эта перспектива никак не радовала.
18
Когда
Номер Ларри был по коридору раньше моего. Засунув карточку в замок, он остановился.
— Как ты думаешь, номера оплачены на эту ночь или надо собираться?
— Собираться.
Он кивнул и вдвинул карту. Ручка двери повернулась, и Ларри пошел к себе. Я подошла к следующей двери и вставила свою карту. Между нашими номерами была дверь, но ее мы отпирать не стали. Я люблю возможность уединения, даже от друзей. Особенно от товарищей по работе.
Меня обступила тишина комнаты, и это было чудесно. Несколько минут тишины до встречи с Бертом, когда я должна буду ему сообщить, что все его денежки накрылись медным тазом.
Номер состоял из спальни и прихожей. Моя собственная квартира ненамного больше. В стене слева был встроенный бар. Поскольку я совершенно не пью, для меня это было особенно интересно. Стены были розовыми с тонким узором из листьев с золотыми краями, ковер — темно-бордовым. Огромный диван настолько темно-лиловый, что казался черным. Широкое кресло того же цвета. Еще два кресла с лиловым, бордовым и лиственным узором. Все деревянные детали очень темные и сильно отполированы. Я даже подумала, что мне выделили номер для новобрачных, пока не увидела номер Ларри. Почти зеркальное отражение моего, только в зеленых тонах.
У стены стоял вишневый письменный стол — подлинно антикварное изделие. Рядом с ним — дверь между номерами, но открывалась она в сторону от стола, чтобы его случайно не задели. Стол был украшен стопкой писчей бумаги с монограммой, а рядом — второй телефон. Для модемов постояльцев, наверное.
Я никогда еще не останавливалась в таком дорогом номере, и у меня возникли серьезные сомнения, что Бидл, Стирлинг и Лёвенштейн согласятся в сложившихся обстоятельствах оплатить счет.
Я обернулась на какой-то звук, и браунинг сам собой вырос у меня в руке. Я смотрела в прицел на Жан-Клода. Он стоял в двери ванной комнаты, в рубашке с длинными широкими рукавами, собранными в три пуфа, заканчивавшимися водопадом ткани, обрамлявшей длинные бледные пальцы. Высокий воротник перехвачен белым галстуком в кружевах, уходящим под жилет. Жилет черный, бархатный, с серебряными заколками. Сапоги до бедер облегали ноги как вторая кожа.
Волосы у него были почти так же черны, как жилет, и трудно было сказать, где кончаются кудри и начинается бархат. Кружева на груди были заколоты знакомой мне серебряной булавкой с ониксом.
— Вы собираетесь застрелить меня, ma petite?
Я все еще держала его под дулом пистолета. Он не двигался, старался ничего не делать такого, что можно было бы воспринять как угрозу. Синие-синие глаза смотрели на меня серьезно и внимательно.
Я подняла ствол к потолку и медленно выдохнула — оказалось, что я задержала дыхание.