Кровавые розы

Прайор Линдси Дж.

Она знала, что её должна была успокоить её непривлекательная внешность, а не вызвать чувство стыда. Но она знала, что это не имело никакого значения. Не физическая привлекательность серрин привлекала их жертв-вампиров, хотя привлекательные из них явно были самыми успешными. Искушение в глазах серрин, химический баланс, исходящий от их крови, притягивали вампиров вопреки их воли. Как только очарование срабатывало, вампир становился беспомощным, какими бы ни были физические характеристики серрин.

Но она не была одной из них. Никогда

не была одной из них. Никогда не станет одной из них.

— Алиша сказала мне, что ты работаешь в библиотеке, — сказал он.

— Я собираю, ремонтирую и реставрирую старые книги.

— Очень обворожительно.

— Так получилось, что мне это нравится.

— Но это не совсем то, чтобы убивать вампиров ради заработка, не так ли?

— Я же сказала тебе, меня это не интересует.

— Ты серрин — это всё, что тебя интересует.

— Я переводчик, вот и всё.

— Переводчик с очень дурной кровью.

— Которую ты с радостью использовал против одного из своих, зная о последствиях. Что бы Тай ни сделал, он этого не заслужил.

— Вот что меня в тебе интригует. Тебе, правда, не понравилось то, что ты увидела, не так ли… что твоя кровь сделала с ним? Тебе должно было это понравиться. В этом вся ты. Вот почему ты существуешь.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Но я знаю, как заставить тебя заговорить, не так ли? — сказал он, выдыхая очередную струю дыма, и в его глазах появился игривый огонёк.

Она покраснела от прямоты его взгляда. Она мгновенно вырвалась из этого, несмотря на отвращение к тому факту, что проявила слабость. Она поднесла кружку к губам и разочарованно уставилась на пламя, неохотно впитывая напряжённость тишины.

— Сколько вампиров ты убила? — спросил он.

— Я никого не убивала.

— Кроме Тая.

Она взглянула на него.

— Ты убил его. Не я.

— Хотя были и другие. Ты отвернулась, как только я дал Таю твою кровь, а это означало, что ты знала, что будет дальше.

— Конечно, я знала, что произойдёт.

— Но если бы это было впервые, любопытство заставило бы тебя посмотреть.

Она снова посмотрела ему в глаза — в эти ошеломляющие зелёные глаза в тёмной оправе.

— А сколько серрин ты убил?

— Недостаточно, — его взгляд ласково задержался на ней. — Очевидно, — он выдохнул ещё одну струю дыма. — Хотя ни разу латентных. Мне ещё предстоит испытать такое удовольствие.

Она нахмурилась.

— Тебе приятно, не так ли, мучить и убивать женщин, которые являются жертвами своего вида крови, стереотипизированных вашим видом, только потому, что мы представляем для вас угрозу?

— Потому что вы все просто невинные жертвы своей природы, верно? — его живые зелёные глаза излучали нечто среднее между весельем и недовольство. — Напоминает тебе что-нибудь?

Она снова уставилась на пламя. Его проницательность мало чем помогала ослабить её напряжение. Просто сидя там, чувствуя непреодолимое влечение к нему. Что бы это ни было

в нём, это усиливалось, только усиливая её раздражение и неловкость.

— Протестующая против вампиров, но бездействующая серрин, — сказал он. — Как именно это работает?

— Только потому, что я тебя не одобряю, это не значит, что я должна убивать, чтобы доказать свою точку зрения.

— И какой в этом смысл?

— Кто ты есть на самом деле… когда не прячешься за излишней терминологией.

— И кто мы такие на самом деле?

Она вызывающе посмотрела в ответ на его проницательный взгляд.

— Это ты держишь нас здесь пленницами, даже после того, как мы спасли жизнь твоему брату. Почему бы тебе мне не сказать?

Он снова почти улыбнулся.

— Нет, это ты мне скажи.

— Ты хочешь править нами, — заметила она. — Это всё, что ты хочешь. Ты соскользнул с цепи власти, и тебе это не нравится.

— Это то, что говорят тебе твои магические книги? Пропаганда ваших предшественников?

— Мне не нужно читать о тебе, чтобы увидеть то, что у меня прямо перед глазами.

— И что же это?

— Доказательство того, почему действуют правила.

Он нахмурился.

— А ты маленькая догматичная штучка, не так ли?

Она понимала, что и так сказала слишком много. Она снова посмотрела на пламя, пытаясь не обращать внимания на интенсивность его присутствия.

— Так в этих книгах тоже говорится, что ты должна быть монстром, чтобы преследовать своих монстров? — спросил он. — Как, чтобы осуществить своё дело, ты лишаешь себя каждой капли человечности, лицемерно прячась за её маской?

Она взглянула на него, но не собиралась вступать в спор.

— Не имеет значения, кто этот вампир, что он сделал, откуда он, — добавил он. — Мужчина, женщина или ребёнок, у вашего вида есть только одна цель: заставить нас страдать за то, кто мы есть. Потому что страдание это то, в чём всё дело, так ведь? Заманивая вампиров на верную смерть, искушая их укусить. Вы кормите нас своим ядом, а потом сидите, сложа руки, и наблюдаете за нашей неизлечимой агонией, наслаждаясь ею и хвастаясь нашими пытками. Потому что так оно и есть — часы, может быть, даже дни пыток, в зависимости от дозы, выбранной вашим видом. Так что не смотри на меня с таким ханжеством в глазах.

Лейла усилием воли заставила себя не отступать.

— Как ты можешь судить меня, когда сам только что пытал и убил одного из своих? Каким же бессердечным монстром это тебя делает?

— Бессердечный монстр оставил бы его страдать. Бессердечный монстр уже обошёлся бы с тобой жестоко и надругался бы над тобой так, как ты даже представить себе не можешь.

В животе у неё всё перевернулось.

— И что ты планируешь сделать со мной вместо этого, Калеб? Убьёшь меня, как других? Используешь меня как своего рода оружие против любого, кто тебе не нравится? Или ты просто собираешься продать меня тому, кто больше заплатит?