Кровавый алмаз (сборник)
Шрифт:
– Я никак не мог заснуть.
– Ничего удивительного. После такой нервной встряски…
– Да, ночью тут было настоящее сражение. Но кому понадобилось убивать ни в чем не повинного сэра Робинса и сжигать дом? До сих пор я не представлял себе, что в Сиднее, вообще в Австралии, возможно такое. Сначала я даже подумал, что началось землетрясение.
– Ну, знаете ли, гангстеры как тараканы водятся везде. Говорят, это дело банды Костлявого Мака, полицейский опознал убитого. Вероятно, они рассчитывали чем-то поживиться в доме, думали, что в сейфе могут быть наличные деньги или драгоценности…
Объяснение Кутера не выдерживало критики. Налетчики должны быть сущими идиотами, чтобы рассчитывать на то, что смогут спокойно ограбить дом, устроив такую пальбу и пожар. Но все, в том числе и я, сделали вид, будто удовлетворены официальной версией случившегося.
– Бедный сэр Робинс… – Миссис Гай, успевшая, прежде чем приехать сюда и выразить соболезнования Адамсу, приготовить оригинальный пудинг и надеть приличествующее случаю черное платье, промокнула уголком платочка глаза.
– А наш Ларри проявил себя настоящим героем, – заметил мистер Адамс как бы для того, чтобы налет бандитов не выглядел совершенно их победой. Он подстрелил этого негодяя, попал ему прямо в лоб.
– Его не могут за это привлечь к ответственности? – обеспокоенно спросила миссис Гай.
– Ну, что вы! Вполне законная оборона. Жаль, что он не прихлопнул еще нескольких мерзавцев, – кровожадно сказал адвокат Гиффорд. – Подумать только, всего несколько дней назад мы беседовали с сэром Робинсом, говорили о том, что в цивилизованной стране убийства случаются редко… Честное слово, папуасы выглядят настоящими младенцами по сравнению с вооруженными гранатометами гангстерами!
– Ларри, мальчик, тебе очень больно? – Дженнифер нежно прикоснулась рукой к заклеенной пластырем щеке героя.
– Нет, ничего. Только неудобно жевать.
Его замечание вызвало улыбки.
– Да, чтобы полностью оценить кулинарное искусство миссис Гай, нужно иметь совершенно здоровые челюсти, – несколько двусмысленно похвалил привезенный дамами пудинг капитан Модсли.
– О, Боже, но ведь сгорели мои рецепты! Моя кулинарная книга! Миссис Гай всплеснула пухлыми ручками. – Гарри, я ведь держала все свои записи в вашей библиотеке…
– Да, библиотека сгорела дотла, согласился хозяин. – Жаль, там было много интересных книг. Правда, достались они мне случайно, я бы даже сказал, несколько странно. Большая часть их принадлежала прежде нашему негру. Когда он поступил ко мне на службу, я купил у него эти книги, но он никогда не рассказывал, где и зачем собрал такое количество столь разнородной по содержанию литературы.
– Вот уж не думала, что наш негр умеет читать! – фыркнула Дженнифер. – Он, по-моему, даже говорить не умеет.
– Странная личность, подтвердил адвокат. – Вы не боитесь держать его у себя? А вдруг он какой-нибудь маньяк?
Мистер Адамс и доктор обменялись взглядами.
– Нет, просто он перенес сильный шок, – объяснил Ашборн. – Я исследовал его, у него вполне здоровая психика, он говорит, когда захочет, только это случается очень редко.
– Знаете, а для слуги это даже преимущество, – заметил капитан. – У меня был когда-то болтливый лакей, это сущее наказание. Ни минуты покоя. К тому же он считал своим долгом развлекать меня полковыми сплетнями. Я
– Господи, какой ужас! – Миссис Гай выглядела так, как будто это произошло у нее на глазах.
– Да, акула. Об этом писали все газеты. В то лето погибло несколько человек. Говорили, что их, то есть, акул, а не людей, заставило появиться у побережья резкое изменение температуры воды… Простите, что вы сказали, доктор?
Доктор Ашборн начал объяснять присутствующим, как именно влияет температура литоральной зоны на активность морских животных, в частности, акул, а я задумался над тем, какой шок мог заставить негра потерять дар речи, и зачем нужно было ему собирать такую странную коллекцию книг.
Я вспоминал свои книги, библиотеки своих друзей, которые отражали вкусы и склонности их владельцев. "Скажи, какие у тебя книги, и я скажу, кто ты", – перефразировал я известное изречение. Так кем же был прежде этот негр, если он интересовался статистической теорией связи и искусственным осеменением свиней? Читал Набокова и изучал древнеиндийскую философию? Зачем вообще ему были нужны эти книги, и почему он их продал, почему Адамс купил их? От всех этих вопросов у меня закружилась голова.
Снова, как и вчера, когда присутствие представителей власти гарантировало мне, как и каждому законопослушному гражданину, свободу передвижения, я почувствовал искушение плюнуть на все эти тайны и покинуть, не прощаясь, гостеприимный кров мистера Адамса, предоставив ему и Кутеру возможность самим справляться со своими проблемами. Но это желание исчезло так же быстро, как и возникло, и я, оправдываясь перед самим собой, приписал его усталости после бессонной ночи.
Конечно, меня больше не охраняли – во всяком случае, я этого не замечал, – и я мог незаметно уйти. Но сделать этого я не мог по нескольким причинам, довольно веским на мой взгляд.
Во-первых, после моего бегства они могли попытаться убить меня при помощи слова-пароля, передав его по телефону или поручив шепнуть мне фразу об ананасовом крюшоне какому-нибудь случайному на первый взгляд собеседнику. Еще у них имеется в запасе сигнал, по которому я должен покончить жизнь самоубийством, и которого я не знал. Конечно, я был уверен, что он на меня не подействует, но рисковать, тем не менее, не хотелось. Черт его знает, а вдруг я и в самом деле очень внушаемый субъект, как говорил доктор Ашборн?
Убедившись, что "магические фразы" не действуют, мои новые друзья попытаются убить меня каким-нибудь другим, менее экзотическим способом, например, с помощью Ларри и его снайперской винтовки. Они непременно постараются убить меня, убедившись, что я избежал психологической обработки и понимая, что я могу помешать осуществлению их замыслов. Избежать смертельной опасности – при разветвленной сети агентуры противника – я практически не мог, разве что "залягу на дно", уйду в подполье, пожертвовав моим легальным положением в «Ассунте», чего мне очень не хотелось, ибо тогда начальство немедленно отзовет меня домой, а при всей моей ностальгии я должен пока оставаться здесь.