Кровавый алмаз (сборник)
Шрифт:
В подтверждение своих слов я назвал его.
– Слава Богу, хоть память у тебя не отшибло. Ну, так позвони и попроси у них помощи. Скажи, что Адамс собирается убить тебя за то, что ты связался с ними, что он в ярости от того, что они сожгли его дом, убили Робинса и Ларри, наплети еще что-нибудь…
– Нет, это слишком грубо.
– Простота признак гениальности. А что ты хочешь предложить?
Колеблясь, я взглянул на него. То, что хотел предложить я, ставило моего друга в опасное положение, и я не знал, имею ли на это моральное право… Еще подумает, будто я хочу воспользоваться своим временным
– Ладно, старик, не грызи свою душу, не терзайся совестью. "Сегодня ты, а завтра – я!" – фальшиво пропел он, сделав театральный жест в сторону воображаемого зала.
Мы обсудили кое-какие детали моего плана, уточнили подробности, прорепетировали диалоги, и Гриша покинул мое убежище.
18
Летели дни, крутясь проклятым роем…
А.Блок
Весь следующий день прошел для меня в томительном ожидании. Я не знал, как быстро удастся Грише связаться с Адамсом и кем-нибудь из людей Грегора и выполнить первую часть задуманной нами операции – снабдить взрывоопасной информацией обе "заинтересованные стороны".
Наступил вечер, но Гриша не появлялся, не звонил… Вопреки правилам, которые я когда-то выработал для себя с трезвым учетом склада своей психики и недостатков характера, правил, которых я обычно неуклонно придерживался, теперь я мучительно перебирал в уме всевозможные варианты событий. И находил, как и следовало ожидать, массу ошибок и упущений в нашем плане, исправить которые не было уже никакой возможности. Как ни старался я отвлечься и думать о чем-нибудь другом, сосредоточиться на занимательной телевикторине, посвященной Шекспиру – тема, которая при других обстоятельствах наверняка захватила бы меня – мои мозги, подобно "пимиентским блинчикам", шлепались на ту же сковородку то одним, то другим боком.
Я внимательно прослушал выпуск вечерних новостей, но ничего такого, что могло бы свидетельствовать об успешном начале выполнения Гришей его психологической диверсии, в нем не было. Ни нападений, ни загадочных убийств, ни взрывов автомашин. Как ни печально, Сидней пока что жил обычной мирной жизнью. Самым серьезным правонарушением был пьяный скандал в одном из портовых баров, да и тот учинили иностранные моряки, кстати, мои соотечественники.
Гриша появился только утром. Он сиял, как новенькая копейка, из чего я сделал заключение, что дела наши плохи. К счастью, я ошибался, забыв непредсказуемый характер поведения моего веселого друга.
– Порядок, старик! Они заглотили приманку.
– С кем ты говорил?
– Во-первых, с нашим общим другом мистером Адамсом. Он страшно обеспокоен твоим «похищением», но надеется, что полиции удастся тебя освободить до того, как гангстеры Костлявого Мака выпустят из тебя кишки говорят, это их любимая забава, они, кажется, чувствуют себя наследниками
– Адамс не предлагал тебе подключиться к делу "Спейс Рокит Системс"?
– Нет, об этом речи не было. Не бойся, я не проговорился, что знаю, какие мрачные преступления тебя с ним связывают, что вы с ним – одна гнусная шайка и что ты не просто его хороший знакомый, а, можно сказать, соучастник.
– Не болтай чепухи. Но его молчание на этот счет подтверждает, что проблема с заменой ракет закрыта…
– Думаю, что да.
– Что же ты ему сказал?
– Просто, как мы и договорились, показал свое удостоверение российского сотрудника Интерпола и объяснил, что нахожусь здесь по делу расследования обстоятельств гибели его соотечественника, адвоката, убитого во Владивостоке.
– Ты сказал ему о «жучке»?
– Конечно. Ох, и ругал же он бедного Ларри! Совсем, видно, забыл, что о покойниках не принято говорить дурно. По его мнению, Ларри следовало дать уйти человеку, установившему «жучок», тогда они могли бы использовать его для дезинформации противника. А теперь из-за "садистских наклонностей этого дурака", как он его назвал, люди Грегора будут с определенным недоверием относиться к содержанию подслушанных разговоров. Твоему другу Адамсу не откажешь в логике.
– Ты надеюсь, попытался его успокоить?
– Да, но не уверен, что мне это удалось.
– Ну, а вторая сторона? Телефон отвечает?
Гриша поднял глаза к потолку и поскреб пятерней свой кадык.
– Ох, и проголодался же я! Скажи, у тебя еще осталась ветчина? Загляни в холодильник, сделай милость.
Коль скоро мой друг завел разговор о еде, ничто не могло отвлечь его, пока он не набьет себе желудок до приятного ощущения сытости – я знал это еще со времен нашей совместной студенческой жизни.
Пришлось подавить свое нетерпение и надеть фартук. Гриша стал рядом, и в четыре руки мы приготовили отличный и обильный завтрак. Кстати, и я почувствовал, что у меня разыгрался аппетит, это свидетельствовало о начинавшемся выздоровлении от затянувшегося приступа «мирихлюндии», как называл такие настроения мой жизнерадостный приятель.
Только когда мы помыли посуду, он вернулся к теме нашей беседы.
– Телефон отвечает, – произнес он, как будто мы не прерывали разговора, – номер ты запомнил правильно. Но там теперь сидит какая-то девица, не имеющая, по ее словам, ни малейшего представления ни о Дэне Майнере, ни о мистере Грегоре…
– Этого следовало ожидать. Как же теперь быть? Одну сторону леса мы подожгли, и огонь движется на нас. По твоей методе "встречного пала" нужно срочно зажигать вторую, иначе мы сами же и поджаримся.
– Думаешь, я не понимаю? Поэтому я и не хотел тебе говорить до завтрака, чтобы не портить аппетит.
Мы замолчали, но физиологические процессы переваривания пищи, внешне выражавшиеся в сытой, подозреваю, нарочитой, отрыжке, не давали моему другу погрузиться в грустные размышления. Наконец, он сказал: