Кровавый Король
Шрифт:
В своём же замке он чувствовал себя подлецом, нарушавшим покой пустой комнаты.
Повеяло морозным холодом. Таким же, каким всегда веет от ведьмы. На письменном столе, в состоянии хаоса, лежали талмуды по чародейству, книги с историей Первой Тэрры, копии государственных документов и лишь письмо аккуратно и ровно главенствовало в центре мироздания стола.
Видар, не удержавшись, скользит глазами по посланию.
– Значит, вот какие тёплые отношения у тебя с братом…
Сам не замечает, как произносит вслух.
Паскаль
Он знал историю на зубок. Знал и то, что от ведьм в Малварме отказывались семьи, что с рождения они воспитывались в Пандемониуме, не мог ошибаться и в том, что свои семьи они ненавидели, а ведьмы, что хотели избавиться от сердца – сначала обязывались истребить семью, доказать, что чувства в них действительно вымерли, поклясться, что никакая привязанность более не властна.
Здесь же – что-то из ряда вон. Искреннее проявление любви, такое высокое и чистое, что при чтении от блеска резало глаза.
Видар, в диком замешательстве, аккуратно укладывает бумагу обратно на место.
Он медленно, будто бы впервые осматривая комнату, подходит к кровати. Недобро усмехается. Постельное бельё – чёрное.
Достаёт из кармана маленький тюбик с заживляющей мазью внутри.
Признавал ли он свою вину? Нет. Руководствовался лишь эстетикой женского тела: уродливым шрамам не место на Советнице.
Второй такой же тюбик укладывает на тумбочку, и третий – в первый ящик.
Ещё раз окинув комнату взглядом, резко отходит ко входной двери.
Стоит взяться за ручку, как его будто молнией поражает.
Он так и стоит, вцепившись в дверную ручку, жадно глотая запах ведьмы: спелая черешня, пресный лёд и нотки нежной акации вперемешку с чем-то ещё, таким до боли знакомым, таким тревожным.
Поднимает взгляд на потолок. Странно усмехается, ловя себя на мысли, что белая штукатурка сюда совершенно не подходит. Было бы намного лучше, если бы… Видар с недовольным рыком открывает дверь, выходя в коридор.
Острый слух улавливает крадущийся шаг. Пол секунды, чтобы закрыть дверь и спрятаться за поворотом, дабы сделать видимость, что идёт оттуда в сторону своих покоев, а не нарушает сладкий сон всяких не внушающих доверия ведьм.
Спустя пять долгих секунд, покидает убежище со вселенски усталым видом. Перед королевским взором предстаёт интереснейшая картина: босая блудная ведьма возвращалась в тюрьму. В одной руке она держала подол платья и туфли, в другой – бутылку вина со знакомой этикеткой. Она даже не принимает во внимание его лёгкие шаги, лишь обессиленно упирается лбом в стену, будто ища стойкости войти в комнату, а не сбежать вместо этого куда глаза глядят.
– Я подумываю ввести комендантский час. Как считаете? – нагло ухмыляется Видар.
Он ожидал, что она, как минимум, дёрнется от испуга и тут же упадёт в книксен, но вместо того – лишь устало разворачивается, опираясь
– Советы раздаю после посвящения, – ядовито ухмыляется Эсфирь.
– А до него – шляешься где не попадя?
– Мы, что, женаты? – скептически вскидывает левую бровь.
– Упаси Хаос! – лёгкий смешок слетает с губ, прежде чем он успевает превратить лицо в суровую маску.
– Тогда, до…стопочтенный альв Первой Тэрры, я посмею удалиться!
В разноцветных глазах сверкает задор.
– Как Вам Долина Слёз?
Видар скрещивает руки на груди. Он медленно обходит ведьму, слегка поворачивая на неё голову.
Она, кажется, даже не дышит. Смотрит на него из-под полуопущенных ресниц тем самым взглядом, каким он удостаивал Кристайн. Только его безразличие было с жалостью, а её – с искренней ненавистью. Последняя – единственная точка соприкосновения обоих.
– Весьма, – скованно пожимает плечами Эсфирь.
Тело ещё помнит касания казначея, и уже хочет их стереть. А когда каждое неловкое движение напоминало о короле, то все приятные вещи ежесекундно обращались в ненавистные.
– Весьма что?
– Весьма всё.
– Содержательно, – хмыкает король, снова разворачиваясь к ней лицом. – Как Вам казначей? – ядовито усмехается, ясно давая понять, что знает о делах ведьмы.
Не только же она с жителями знакомилась.
– Довольно страстная натура, – жестокая улыбка отправляется прямиком навстречу к королевскому самодовольству.
– Хотите сказать, что он скомпрометировал Вашу честь? – нарочито серьёзно выдает Видар.
– Хочу сказать, что тебе стоит оставить свои сексуальные домыслы при себе. – Эсфирь отталкивается от стены, укладывая руку на ручку двери. – Недобрых снов, Ваше Величество! Надеюсь, ты уже знаешь, с какой papilio проведёшь её.
Она скрывается за дверьми быстрее, чем король успевает среагировать и гневно поправить её.
– Демонова инсанис! – сквозь зубы шипит он, резко разворачиваясь в сторону своих покоев.
До Кристайн этой ночью он так и не доходит.
Эсфирь, тем временем, устало взмахивает рукой в воздухе. Платье растворяется, а взамен него появляется чёрная шелковая сорочка.
– Привет, Идрис! – мимоходом кидает она, когда слышит шелест крыльев фамильяра. Он сверкает глазами-бусинками в темноте. – Тяжёлый день в Тэрре? Расскажешь что-нибудь новенькое?
Аккуратно просовывает руку в клетку. Идрис покорно опускает плотно сомкнутый клюв точно к венам на запястье. Резкий рывок, и клюв погружается в плоть, а глаза Эсфирь закатываются. В голове начинают мелькать картинки из жизни альвов: от простолюдинов до высоких чиновников. От зоркого Идриса и его свиты ничего нельзя утаить: все сделки – от законных до незаконных, все взаимоотношения, многообразные эмоции, беззаботная и тягостная жизнь.