Кровавый кошмар Восточного фронта. Откровения офицера парашютно-танковой дивизии "Герман Геринг"
Шрифт:
Советская артиллерия обстреливает наши позиции.
15.00. Посыльный 2-й роты затопал у двери:
— Господин капитан, лейтенант фон Майер ранен в оба глаза и больше ничего не видит!
Капитан Тойзен встал:
— Лейтенант Кноблаух, принимайте роту. Посыльный отведет вас и приведет сюда Майера.
Я застегнулся, взял шлем и отправился. Посыльный шел впереди. По придорожной канаве мы дошли до Шварценау. То и дело приходилось укрываться от пулеметных очередей. В одном из домов на окраине
— Как вы знаете, господин Кноблаух, я больше не вижу. Но меня успокаивает мысль, что именно вы примете вторую, к которой я успел привязаться.
Майер, держа глаза закрытыми, указал мне на карту с нанесенными позициями роты. Командный пункт находился на ее левом фланге. Позиции проходили перед дорогой Дакен — Шварценау на юго-восток. Пять солдат, лежавших на старых матрасах в подвале, — единственный резерв роты. Я поблагодарил за указания и попрощался с Майером. Посыльный повел его на КП батальона. Я остался один на один со своими обязанностями. Советская артиллерия обстреливала Шварценау. Кругом все гремело и трещало. Соседние дома горели. Едкий дым резал глаза. С посыльным я вышел наружу, и языки пламени охватили нас. Стрелковые ячейки располагались далеко друг от друга, сплошных траншей не было. К северо-востоку от нас шел бой.
19.00. Я сидел над картой и думал, что делать, если русские перейдут в наступление. Послышались шаги по подвальной лестнице. Появился посыльный:
— Вы командир 2-й роты?
— Да. Что такое?
— Господин лейтенант, батальон сегодня ночью переходит в наступление. Здесь письменный приказ командира батальона.
В свете свечи читаю: «...27 октября в 1.00 батальону покинуть занимаемые позиции и переместиться на 500 метров восточнее в готовности к атаке. Атаку начать на рассвете при поддержке штурмовых орудий. В ходе атаки перейти имперскую дорогу № 132 и выйти к Роминте...»
Я вызвал своего посыльного и отправился с ним на обход позиций, чтобы проинформировать людей и подготовить роту к атаке. Незадолго до полуночи я снова сидел в своем подвале в Шварценау. Осталась пара минут до часа ночи. Я вышел с управлением роты наружу. Надо было привыкнуть к темноте. Мы шли от окопа к окопу и собирали остатки роты. В 30 метрах передо мной в качестве охранения крались два моих солдата, мы шли за ними, поглядывая налево и направо, с оружием на изготовку.
На имперской дороге в 300 метрах впереди нас взлетали осветительные ракеты русских.
На нашей стороне в темноте что-то происходило. Может быть, это «Иваны». Я приказал роте остановиться и залечь в укрытие. Дальше пошел осторожно один и наткнулся на дозорного. Он схватил меня за руку и показал вперед в темноту.
Мы подождали несколько минут. Я услышал тихую немецкую речь. Кажется, сейчас произойдет огромное свинство. Кто перед нами? Наши или свинские собаки из комитета «Свободная Германия», пошедшие на службу к советам и чьи делишки многим камрадам уже стоили жизни?
Я услышал приближающиеся шаги, приглушенные мягкой
— Стой, кто идет?
— Не стреляйте, немцы, — послышалось в ответ.
Из темноты к нам вышло три тени. Я недоверчиво
держал палец на спусковом крючке.
Передо мной стояли фельдфебель и пара солдат из соседней роты. Я тоже дал себя узнать, и узнал, что подготовка батальона к атаке в эту необычно темную ночь провалилась. Роты перемешались. Нам еще повезло, что мы не открыли друг по другу огонь.
Фельдфебель получил задачу отвести роту на старые позиции у Шварценау. Я ему не завидовал.
Я пошел к своим людям и отвел роту обратно в Шварценау. Заняли прежние ячейки. Я спустился с людьми из управления роты в подвал, где был командный пункт.
2.50. Нервное напряжение начало спадать. Я почувствовал, насколько устал.
У входа в подвал я услышал голоса, и сразу после этого передо мной оказался начальник оперативного отделения штаба дивизии. Я попытался доложить. Майор Швайм махнул рукой и сел на ящик. Показав на карту, он спросил:
— Скажите, как могло произойти перемешивание при выходе на исходные к атаке?
— Не знаю, господин майор. До исходного рубежа атаки я не дошел.
— Ну, это ясно. Все придется повторить. В 4.00 вам быть на исходном рубеже. Все остальное остается так, как в приказе! Вопросы?
— Вопросов нет, господин майор.
Начальник оперативного отделения встал, отдал приветствие и поднялся по лестнице. Мы снова остались одни. Ротный фельдфебель спросил:
— Кто этот майор, господин лейтенант?
— Это был майор Швайм, первый офицер генерального штаба нашей дивизии3. Если он лично на переднем крае занимается подготовкой атаки, можете считать, что корпус нашим действиям придает большое значение!
3.10. Мы взялись за оружие. Я потушил свечу, и мы вышли из подвала. Все повторилось снова. Я собрал людей и осторожно в колонну по одному повел к имперской дороге № 132. Местность сначала имела уклон на восток. Я шел в голове колонны, чтобы задавать направление движения. Около 4.00 мы вышли к маленькому кладбищу невдалеке от Дакена. Там стояла подбитая «Пантера». На другой стороне дороги, ведущей в Тольминген, располагалась гостиница.
Я позвал главного фельдфебеля:
— Здесь, за этой «Пантерой», мы разместим командный пункт. Прикажите отрыть окопы и подумайте над тем, что нам будет видно после восхода солнца. Русские засели в придорожных канавах по ту сторону имперской дороги и в гостинице. Сейчас я поставлю задачу роте.
Рота шла за мной. Мы спустились в лощину, тянувшуюся от кладбища на север. Я каждому указал его место и приказал:
— Окопаться!
Местность перед фронтом роты поднималась в восточном направлении значительно выше имперской дороги. Я надеялся, что атака начнется еще до восхода солнца. Если она будет позже, то мы окажемся как на блюдечке, о последствиях даже и думать не хочется. Возвращаясь к командному пункту, я постоянно взывал: «Окапываться!», «Копать!».