Кровавый круг
Шрифт:
Монастырь приближался. Бледный свет исходил от крестов и от куполов. Два маленьких огонька дрожали в темноте, обозначая вход в крепость, Натан замедлил шаг и посмотрел на крепостные стены. Никакого шума, никого…
Натан дошел до просторного двора, освещенного тусклыми лампами. Между старинными постройками шли узкие улочки. Он пошел вдоль стен, за которыми были кельи монахов. Здесь он жил, здесь из него воспитывали убийцу, которым он стал. Немного поодаль он заметил маленькую насыпь. Могила… Каждый раз, когда умирал кто-то из братьев, могилу раскапывали
Церковь… Он пойдет в церковь.
Он открыл тяжелую дверь на скрипящих петельных крючках и вошел в храм. Первое, что его поразило, — крепкий дух аравийского фимиама. В противоположность собору Святого Марка в Александрии здесь царила полнейшая нищета, по образу жизни людей пустыни. Стены, своды были неотесанными, полуразрушенными, священные фрески источены временем… Он остановился перед аналоем, где лежали зачитанные до дыр молитвенники, провел руками по гладкому дереву…
Шелест ткани заставил его насторожиться и сжать маузер.
Он вгляделся и увидел человека, скрюченного, завернутого в толстую черную волосяную рясу, похожую на траурные одежды, с деревянными четками в руках. В шерстяной круглой монашеской шапочке. Натан узнал на ней вышитые звезды, толстый центральный шов, символы борьбы Добра со Злом.
Натан хотел заговорить, но у него перехватило дыхание. Монах выпрямился, и Натан увидел его лицо: обветренная кожа, полные страдания глаза, широкий рот, искаженный ненавистью и страхом.
— Итак, ты вернулся… — тихо сказал монах.
55
Этот голос… Это лицо.
Его детство… Этот человек навещал его в Институте Люсьен-Вейнберг.
Он помнил его…
Это был Аббас Моркос, основатель «Одной Земли».
Часы занятий рукопашным боем, закаливание, обращение с оружием, запах кордита, [61] смешанный с пылью пустыни… эти сильные, покрытые черной кровью руки над зияющей грудной клеткой…
Это был Михаил, первый из семи ангелов. Тот, что поразил дракона.
61
Кордит— один из главных видов нитроглицеринового бездымного пороха.
Эти маленькие глаза, с глубокими черными кругами… Стальные волны яростного океана, улыбка на мостике ледокола, громогласный голос в громкоговорителе… Человек с «Полярного исследователя», исчезнувший вместе с Вилдом…
Жак Малиньон, глава миссии HCD02.
Массивный силуэт… он навещал его в отделении интенсивной терапии, просторы девственно-белого снега, странный посетитель в Хаммерфесте…
Строэм, лжепсихиатр.
Моркос, Михаил, Малиньон, Строэм были одним и тем же человеком…
Колосс подошел к Натану.
—
— Я потерял память, несчастный случай во льдах… Я не помню. Образы понемногу возвращаются…
— Я никогда не верил в эту абсурдную историю.
— Ты был там, Михаил. Ты знаешь, в каком состоянии меня подняли. Мы разговаривали с тобой в Хаммерфесте.
— Это было притворство… ты великолепно сыграл свою роль.
— Я был искренен.
— Однако ты нашел дорогу сюда.
— Все мосты были сожжены, я по крупицам собирал информацию, обнаружил на Шпицбергене изуродованные тела, лабораторию в лагере Катале, узнал о смерти моих родителей, видел гибель Казареса… У меня также есть манускрипт Элиаса де Тануарна… Я восстановил истину о наших чудовищных преступлениях…
— Наших преступлениях… Ты понимаешь, о чем говоришь?
— Я…
— Почему ты вернулся?
— Я должен знать… Кто такой Гафаил, почему я стал чудовищем? Говори, потом… ты сделаешь со мной все, что захочешь.
Михаил наблюдал за Натаном, как если бы пытался оценить его искренность.
— Я хочу знать… все, с самого начала, — взмолился Натан.
— Про убийство твоих родителей, это?
— Какое убийство… Что… что ты хочешь сказать?
— Ты не помнишь, что произошло в тот вечер? — удивился монах.
— Я… это мой отец…
— Бедняга…
— Говори, говори…
— Но это же ты совершил эти преступления. Ты забыл? Ты забыл… Тигра.
— Ты лжешь! Это мой отец… отец убил мою мать, а потом застрелился сам.
— Ребенок-Тигр, именно так тебя называл Казарес, по аналогии с воображаемым чудовищем, которое проникало в тебя во время приступов у твоей матери и когда ты дрался с одноклассниками. Тебе было десять лет, ты не вынес мучений, которым она подвергала тебя после смерти твоей сестры, а твой отец замкнулся в своей трусости. Однажды ночью ты услышал стоны, ты их не выносил. Ты встал, нашел охотничье ружье, которое твой отец прятал в спальне, и спустился в гостиную. Там ты увидел, как они дерутся. Ты позвал мать, и, когда она повернулась к тебе, ты выстрелил ей в голову. Ты хотел убежать. Отец попытался тебя догнать, но споткнулся, и ты выстрелил во второй раз. Пуля попала ему в горло.
— Неееееет… — закричал Натан.
— Провинциальные полицейские решили, что виновником этой драмы был твой отец. Но этот умник Казарес раскрыл твою ужасную тайну.
— Негодяй… Негодяй… Негодяй…
— Вот почему мы выбрали тебя. Мы искали и всегда ищем детей с таким типом психики, я бы назвал это… «психологическим смятением». Единственно по этой причине я создал по всему миру центры детской психиатрии. Ты был редким случаем, молодым, жестоким и удивительно умным хищником. То, как ты замаскировал свое преступление, вложив ружье в руки отца… этот Тигр, который тобой владел… Ты имел прекрасные данные, чтобы стать вместилищем для духа одного из семи ангелов.