Кровавый круиз
Шрифт:
«Наверное, наши отношения как это море за окном, – думает Калле. – Красивое и блестящее внешне, но полное мертвых участков, где не может существовать ничто живое. И я был настолько слеп, что не видел этого».
Калле вспоминает их новую квартиру. Там только что отшлифовали пол. Картины наконец-то висят на местах. Пришлось взять лишних двести тысяч в кредит только на ремонт кухни. Переезд в Стокгольм стал очень серьезным испытанием. Нервное напряжение перед покупкой квартиры, дизайн и внутренняя отделка, безумные суммы, крутящиеся в голове, когда они продавали души банку.
Винсент
– Я знаю, что последнее время было чертовски тяжелым для нас обоих. Может быть, не только последнее. Но все позади. Может быть, ты просто волнуешься оттого, что это серьезно?
Калле замолкает. Он не будет больше унижаться, уговаривая Винсента, хотя ничего другого он делать не хочет. «Ведь это же мы. Это Винсент и я. Я, наверное, что-то неправильно понял».
– Я не знаю, что произошло, – вздыхает Винсент. – Но я не могу жениться, пока не разберусь в себе.
– И как ты собираешься это делать? Попробовать секс там и сям и посмотреть, не найдешь ли кого-то лучше?
Калле уже сам не знает, что говорит. Мысли и чувства бегут бесконтрольно.
– Прекрати. Это не то, что ты думаешь.
– А что это? Что нам, черт возьми, теперь делать?
Винсент не отвечает.
– Я не могу быть с тобой, когда ты не знаешь, что ты чувствуешь, – говорит Калле. – Ты это понимаешь? Так не бывает. Я не могу все время бегать вокруг тебя типа: посмотри, как чудесно быть со мной.
– Я понимаю, что не могу от тебя этого требовать, – соглашается с ним Винсент.
– Значит, все кончено. Видимо, так.
Вдруг в душе Калле образовывается зловещая пустота. Чувства перестают раздирать его. Они исчезают. Совсем! И мысли больше не роятся в голове. Они приобретают ясные и острые очертания, как луч лазера. А потом превращаются в список дел на ближайшее будущее.
Им снова придется переезжать. Ни один из них не сможет себе позволить жить в этой квартире в одиночестве. Нужно пригласить агента, заказать оценку. Встретиться с менеджером банка – женщиной с густыми волосами и веселой улыбкой, которая так радовалась за них. Калле придется искать новую квартиру, а пока нужно уложить свои вещи в коробки, которые еще лежат в кладовке на чердаке.
Но первым делом он должен убраться с этого проклятого парома. Нужно пережить эту ночь и завтрашний день и подумать, куда он поедет, когда окажется на берегу.
Калле замечает, что Винсент плачет у лестницы. Его первый порыв – утешить близкого человека.
– Я должен уйти отсюда, – говорит Калле.
– Мы можем где-нибудь поговорить, – предлагает Винсент.
– Нет. Я не хочу разговаривать. Оставайся здесь. Или делай что хочешь. Но я не могу сейчас находиться рядом с тобой.
Калле протискивается мимо Винсента и идет вниз по лестнице. Старается не смотреть на плакат на стене, на лепестки роз на полу. Серпантин на перилах слегка шуршит, когда он проходит мимо. Наконец Калле у двери, выходит в коридор и закрывает дверь за собой. Дышит тяжело и часто.
К счастью, рядом никого нет. Калле подавляет плач,
Он слышит, как Винсент шевелится за дверью, и бежит прочь по коридору к выходу на лестницу.
Томас
Он смотрит в потолок неподвижным взглядом. Недоуменно оглядывается вокруг, пока не вспоминает, где он. Чувствует спертый воздух в закрытом помещении. Видит окровавленное – «Это моя кровь?» — маленькое тельце рядом с собой. Пытается понять, что произошло.
Чтобы подняться, Томасу приходится держаться за кровать. Адреналин, который, как бензин, придавал энергию телу, испарился, и теперь его просто трясет.
Это слишком просто, думает Томас. Мальчик был очень сильным. Он просто хорошо играет свою роль. Сейчас он откроет глаза, его рука снова вцепится в Томаса, и он набросится на него молниеносно, как кобра. Глаза мальчишки откроются, и все повторится сначала.
Кожа ребенка теперь более упругая. Мальчик выглядит бледным, но как будто живым, его плоть наполнилась кровью, щеки даже порозовели.
Вдруг в голове Томаса меняется угол зрения. Он видит сцену со стороны, и видит все так, как увидел бы посторонний. И начинает плакать.
Как ему объяснить, что мальчишка напугал его, напугал до смерти, напугал так сильно, что он едва понимал, что делает, когда убивал его…
«Я убил его, о, Господи!»
Рана на шее больно пульсирует. Томас смотрит в зеркало над письменным столиком. Замечает безумный взгляд, горящие глаза сумасшедшего. Раны на шее уже не кровоточат, остались только отпечатки острых зубов мальчика.
Самооборона. Все подумают, что ребенок кусал его, чтобы защититься.
Но кровь? В жилах мальчика течет его кровь, у него не было своей собственной. Это можно будет доказать с помощью анализов…
Томас пытается представить, как он будет объяснять это охранникам на борту. Он и сам себе почти не верит.
Он бежит в туалет и наклоняется, его тут же рвет в раковину смесью пива, крепкого алкоголя и желудочного сока. Слюна продолжает течь. Наконец в голове проясняется, и Томас осознает, насколько безумна вся ситуация.
«…настолько безумна, что просто не может быть правдой, настолько безумна, что, видимо, это я все выдумал, потому что я и ЕСТЬ безумец, у меня появились видения, я был пьян, меня переполнял страх, и психика просто не выдержала и сломалась, как старый гнилой сук, и теперь я убил невинного РЕБЕНКА, и мне некуда деваться с корабля…»
Мальчик явно был болен, но наверняка существовали другие способы ему помочь, вместо того чтобы убивать.
Томас плюет, но слюна такая липкая, что приходится убирать ее пальцами. Он смотрит, как плевок медленно уходит в канализационную трубу. И в то же время Томас знает, что он не сумасшедший. Он помнит все, что произошло.