Кровавый Меркурий
Шрифт:
––Ещё какая серьёзная.
––Тогда спасибо за приглашение, не откажусь. Когда и куда выезжать?
––Мы будем ждать тебя здесь, в отеле. Выезжай завтра, как только соберёшь всю необходимую экипировку и оснащение. Возьми два полных комплекта на самую крупную дичь. Охота будет опасной и непредсказуемой, так что подготовься основательно. Для начала придётся кое в чём разобраться и понаблюдать… Ну ты понял, конечно?
––Да, я всё понял. Завтра вечером буду у вас.
––Хорошо, до встречи, – попрощался Алекс и отключил связь. Он положил трубку на место, подошёл к жене и, взяв за руки, осторожно поднял её с дивана, привлекая к себе. – Милая, до приезда Манфреда ничего предпринимать не будем.
––И что тогда мы будем делать? – тихо спросила она, уткнувшись лицом в его
––Жить… и наслаждаться жизнью, – ответил он с улыбкой, вдыхая запах её волос.
* * *
Цезарь возлежал на широченной кровати, отягощенный обильным ужином, и, то и дело отдуваясь, с трудом вел разговор по телефону.
– Да, конечно, Галочка, они приняли все наши условия… А куда им
деваться? Им же позарез нужна эта дрянь. Свою французскую подставку они прихлопнут сразу же после завершения первого этапа. Так что этот конец тоже будет обрезан. Беспокоиться не о чем, всё готово и всё под контролем. Можете запускать живца, встречу ему обеспечат. Да–да, камушки прибудут на днях. Я лично проверю каждый. Что я, лох, что ли? Да, этот мусульманин волновался насчёт ноу–хау. Пусть наши друзья ускорят подготовку всего необходимого. Задержка недопустима, иначе они тормознут поставку "порошка" и тогда всё зависнет. Ну, ты у меня умница, надеюсь… Да, конечно, буду информировать… Ну, всё. Пока.
Закончив разговор, Цезарь тяжело вздохнул и с шумом, словно паровоз пары, выпустил воздух, скорчив гримасу мученика. Положив трубку, он криво усмехнулся и с тоской подумал о недостатке тёплого и податливого женского тела, к постоянному присутствию которого подле себя он так привык. Его раздражало вынужденное затворничество в этой шикарной дыре, где он не мог позволить себе хорошенько поразвлечься с девочками. Эта слабость могла дорого стоить ему, и приходилось подавлять первобытный инстинкт, зовущий на сексуальные подвиги.
"Ничего, вот провернем это дельце, и тогда… – мечтательно подумал он. – Тогда оторвусь хорошенько! Куплю целый табун самых лучших кобылок и буду их объезжать. Ха–ха–ха! А Галочку – в отставку. Уж больно самостоятельной стала, да и без меня, пожалуй, не скучает… Вот чёрт, как хочется девку! Может, рискнуть, сделать небольшую вылазку? Ладно, подумаю над этими завтра".
Цезарь привстал на кровати и достал с тумбочки початую бутылку коньяка. Отпив из горлышка три больших глотка, он с удовольствием крякнул, почувствовав, как разливается по телу приятное тепло, и, поставив бутылку на место, откинулся на подушку, накрывшись лёгким шёлковым одеялом. Минут через пять Цезарь засопел и погрузился в сон. Ему снились обнаженные красотки на золотистом пляже под пальмами, блеск бриллиантов и огромная белая яхта… И среди всего этого великолепия в его эпицентре он – Антон Борисович Галанов – полубог и полудьявол, властитель всего сущего, что только можно купить за деньги…
Глава 6
Начало большой игры
––Ну всё, парни, мне пора, – сказал Шкловский компаньонам и обменялся с ними прощальными рукопожатиями. – Через неделю вернусь…
––Поосторожней, Эд, – предупредил его Брянцев. – Сам понимаешь, сколько зависит от твоей поездки.
––Не переживай, всё будет о'кей, – ответил Шкловский с широкой улыбкой и открыл дверь машины. – Ладно, пока.
"Фольксваген" плавно выкатился за ворота и, свернув на дорогу, быстро скрылся из вида. Брянцев и Коваль с минуту стояли в задумчивой растерянности, глядя вслед исчезнувшей машине, оставившей после себя лишь облачко пыли, потом, не сговариваясь, потянулись за сигаретами. Гарденберг и его люди, чуть поодаль наблюдавшие сцену расставания, молча подошли к ним.
––Что ж, господа, будем надеяться на успешное завершение миссии вашего друга, – негромко сказал Гарденберг. – В Союзе с ним ничего не случится, мои мальчики доведут его до Бреста, а дальше всё зависит от него самого. Впрочем, причин для особых тревог нет. Как вы сами убедились, тайники сделаны надёжно, если не будет дёргаться и нервничать – проскочит…
––Да–да, должен справиться, – ответил Брянцев с затаённой надеждой.
––Вот именно. Что ж, нам всем остаётся
Ладно, Толик, я двинулся, – сказал Константин Брянцеву, немного нервно и торопливо докуривая сигарету и боясь встретиться с ним взглядом. – Подождём…
– –Угу, – тихо пробурчал Брянцев, пожимая руку компаньона.
Коваль зашагал к машине, и едва вышел за ворота, как они закрылись за ним, а Гарденберг добродушно сказал:
––Идёмте ужинать, господин Брянцев. Ваш друг тоже голодным не
останется…
––Да–да, спасибо…
Брянцев пошёл вслед за ним, глядя себе под ноги и всё равно спотыкаясь на стыках плит у крыльца веранды, так как был целиком погружен в мрачные раздумья. "Уж больно всё гладко у них, – думал он. – Не нравится мне всё это. Такое ощущение, что нас держат за болванов. Что за игру ведёт этот Гарденберг? Зачем они связались с нами, если вполне могут провернуть такое дело самостоятельно? Неужели только потому, что мы вовремя подвернулись им под руку и имеем реального покупателя? Странно… Зачем им посторонние в таком рискованном предприятии, при всём при том, что всё засекречено и перестраховано, всё везде схвачено и всем заплачено? Только ли ради дополнительной подстраховки или есть ещё какая–то цель? Чёрт, ничего не понимаю!.. Что там Эдик говорил насчёт цепочки? Чем длиннее – тем лучше? Абсурд! Хотя, если следовать их логике дальше, то… То, когда мы сделаем своё дело, от нас вполне могут избавиться. Вот дерьмо! Ладно, нужно держать ушки на макушке, иначе и глазом не успеем моргнуть, как нас сожрут и косточек не оставят. Это ещё те волки…"
Когда они вошли в дом, Брянцев поинтересовался:
––Рудольф Альфредович, отсюда можно позвонить жене?
––Анатолий Викторович, я же вам уже объяснял… – чуть раздраженно ответил Гарденберг. – Никаких звонков, куда бы то ни было делать нельзя, пока идёт операция. Да и после следует воздержаться от любых контактов, будь то с друзьями или с родственниками. Лучше уехать подальше и выждать какое–то время, пока не убедимся, что всё прошло гладко и безукоризненно.
––Но она беспокоится, – возразил Брянцев. – Если я не позвоню ей и не успокою, она вся изведётся… Вы что, мне не доверяете?
––Дело не в моём личном доверии или недоверии к вам, Анатолий Викторович, а в здравом смысле. Ничего с вашей женой не случится, если вы не позвоните ей пару недель. Ну поволнуется, это не смертельно… Извините меня, но разрешить вам звонок я не могу. Только по соображениям безопасности… вашей в том числе.
––И даже в вашем присутствии?
––Давайте закончим этот разговор, – хмуро ответил Гарденберг. – И вот ещё что, Анатолий Викторович, если захотите прогуляться, то предупредите меня или кого–то из парней и не уходите дальше посёлка. Высовываться нам вовсе ни к чему.
* * *
Весь день Алекс и Женя провели в отеле, практически не отлучаясь из своего номера. Клёнов был погружен в анализ имеющейся в их распоряжении информации, зная уже наизусть содержание беседы, записанной женой на кассету. Ему не давал покоя вопрос, что скрывается под термином "краска", и он упорно искал ответ в глубинах своей памяти, перетряхивая в ней самые потаенные уголки. Чем больше он думал об этом, тем сильнее становилась уверенность, что он, безусловно, слышал когда–то это слово и именно в переносном смысле, или, вернее, оно использовалось в специфическом жаргоне. Но вот только в каком? Интуиция подсказывала ему, что под этим термином скрывается нечто очень ценное и секретное, по стоимости соизмеримое по крайней мере с золотом или даже бриллиантами, которые и выступали эквивалентом в сделке мафиозных группировок. Это "нечто" не могло быть наркотиком или драгметаллами и другими общепринятыми ценностями легального бизнеса, а имело какое–то отношение к "высоким технологиям" промышленности, на что указывало упоминание о ноу–хау, без которого "краска" теряет свою ценность для заинтересованных в ней лиц.