Кровавый "Парк динозавров"

Индийский океан, к юго-западу от Суматры, 1998 год.

Агунг не сразу понял, что его разбудило. Проснувшись, словно от толчка, он какое-то время неподвижно лежал на дощатом полу, устланном влажным, уже начавшим гнить, тростником, напряженно вслушиваясь в ночные звуки. Они были донельзя привычными: из-за хлипких стен доносился негромкий плеск волн, легонько покачивавших баган; морской ветер шелестел высушенными солнцем стеблями, устлавшими крышу; издалека донесся крик одиночной чайки. Рядом с Агунгом негромко сопел Гема, чье тощее тело прикрывала лишь грязная набедренная повязка.

Что это?

Снаружи послышался плеск — чуть громче, чем можно было ожидать

от случайной волны или обычной рыбы. Следом баган качнуло — тоже куда сильнее, чем от простого волнения. Да и откуда бы взяться волнам — весь день стояла совершенно ясная погода, также как и все время с тех пор, как они, покинув родную деревню, вышли в открытое море. Выбрав подходящее место, рыбаки поставили баган и ночью приступали к рыбалке. Завтра начиналась вторая неделя их пребывания здесь: днем они сгружали улов по приходившим из деревни лодкам, а ночью вновь приступили к лову, приманивая рыбу на свет. Сам Агунг первую неделю дежурил с Гемой, пока, наконец, на четвертую ночь их не сменили на ловле Буана и Тирто.

Вспомнив о товарищах, Агунг понял и что его разбудило. Лампа по-прежнему горела: ее свет пробивался сквозь прорехи в стенах хижины. Однако снизу уже не доносилось негромких разговоров рыбаков, коротавших ночной лов за пересказом немудреных сплетен родной деревни. Агунг как-то сразу понял, что внизу никого нет.

Баган качнуло снова — так что Гемма, доселе мирно храпевший, беспокойно заворочался, что-то бормоча под нос. Агунг с завистью уставился на него: только что он и сам столь же мирно спал, видя на редкость приятный сон. Перед ним всплыло лицо молоденькой девушки из сновидения — ради нее рыбак отправился в этот рейд, надеясь заработать достаточно, чтобы начать разговор с родителями избранницы. Его товарищу, судя по блуждавшей на его лице улыбке, снилось что-то похожее, поэтому Агунг решил пока не будить его, разобравшись во всем сам. На четвереньках рыбак вылез из небольшой хижины, стоявшей на бамбуковом каркасе, в свою очередь покоившемся на обширном плоту. Под ним была натянута большая сеть, в которую, привлеченные светом лампы, целыми косяками шли тембанги, джапухи, селары, а также кальмары и каракатицы.

Но сейчас сети не было — от нее остались только жалкие обрывки, испачканные кровью и рыбьей чешуей. Опытный взгляд бывалого рыбака сразу определил, что весь улов, — немалый, судя по всему, — пошел насмарку. Но кто мог сожрать столько рыбы. Акула? Гребнистый крокодил? Но куда тогда делись Буана и Тирто, хорошо знакомые со всеми чудовищами моря?

Мысли Агунга, еще не успевшего испугаться, прервал очередной толчок, куда сильнее чем прежде, сотрясший баган до основания. Агунг едва не свалился в воду, в последний миг успев ухватиться за ближайший шест. В тот же миг в его уши ударил истошный крик, полный ужаса и боли. Хижина на багане затряслась так, что казалось вот-вот рассыпется по прутику, когда что-то темное вырвалось из хижины и исчезло в воде. Агунг успел увидеть искаженное страхом и болью лицо Гемы, его вытаращенные глаза, струйку крови, вытекавшую из прокушенной губы. Увлекаемый неведомой силой, мужчина исчез в бурлящей пене, оставив на воде лишь сор из пробитого пола.

— Бисмилляхи рахмани рахим, — путая молитвы к Аллаху с призыванием духов-охранителей родной деревни, Агунг пятился назад, совершая жесты, отвращающие злых духов. Ничего иного для своего спасения, парализованный ужасом рыбак придумать уже не успел: позади него вдруг послышалось громкое шипение и, Агунг, обернувшись, увидел поднимавшееся из воды невообразимое существо. Оно и вправду напоминало огромную змею, но острые зубы в распахнутой пасти выглядели, скорей, как крокодильи. Вслед за извивающейся шеей из воды поднялось и массивное тело, напоминающее кита или огромного тюленя, которому прикрутили змеиное туловище. Холодные

глаза уставились на Агунга и тут же, с быстротой атакующей кобры, тварь нанесла удар. Невыразимо сильная боль пронзила все тело, когда острые зубы впились в живот Агунга. Истошно крича и пытаясь вырваться, мужчина опрокинул керосиновую лампу, а в следующий миг баган вспыхнул ярким пламенем. Его жаркое дыхание опалило волосы обезумевшего от ужаса рыбака, когда его с невероятной силой рвануло вниз и над головой Агунга сомкнулись морские волны. Он еще видел зарево, мерцавшее сквозь водную толщу, когда мощные челюсти выпустили его, чтобы тут же ухватить снова, уже за голову. Последние всполохи угасавшего сознания еще ощущали, как Агунга проталкивало в раздувавшееся как у змеи горло, прежде чем все поглотила тьма.

Южная Родезия, к северо-западу от Солсбери, 1978 год

Тем утром Дженни разбудил голос отца — слишком громкий и непривычно злой для него. По интонациям девочка поняла, что на ферме кто-то чужой — со своими работниками или членами семьи Роджер Стемпер не говорил в таком тоне.

— Нет, черт возьми, я никуда не уеду! Эту ферму построил еще мой дед, я прожил на ней всю жизнь и никогда не отдам ее чертовым террам!

Ему отвечал незнакомый голос, говоривший слишком тихо, чтобы Дженни могла разобрать слова.

— Мистер, не тратьте мое время! — рявкнул отец, — вы хотели предупредить меня об опасности — вы это сделали. Можете возвращаться в Солсбери и передать Яну Смиту, что я сам смогу постоять за свою семью, если его хваленые «Скауты» не справляются.

Дженни, соскочив с кровати, подбежала к окну, затянутому противомоскитной сеткой и осторожно выглянула наружу. Ее отец — высокий мужчина в бежевых шортах и рубашке с короткими рукавами, — спорил с усатым человеком в камуфлированной форме, зеленом берете с серебряной эмблемой и ботинках на высокой шнуровке. Через плечо его был переброшен ручной пулемет, с бедра свисал мачете. Чуть поодаль стоял джип, где сидело несколько человек, экипированных схожим образом.

Разговор, судя по всему, подходил к концу — Дженни хорошо знала, как упрям может быть ее отец. В конце концов, чужак, пожав плечами, развернулся к джипу.

— Надеюсь, вы не пожалеете мистер Стемпер, — напоследок сказал он.

— Можете быть уверены, джентльмены, — бросил ему в спину Роджер. Заурчал мотор и джип, выбрасывая облака черного дыма, устремился по узкой дороге, петлявшей меж хлопковых полей, провожаемый взглядами черных работников.

— Чего они хотели, Роджер? — миссис Стемпер, изящная светловолосая женщина в белом платье, подошла к мужу, вместе с ним смотря вслед удаляющемуся джипу.

— Не бери в голову, — пожал плечами отец, — чертовы паникеры. Пойдем в дом.

За спиной Дженни стукнула дверь и она, обернувшись, увидела средних лет негритянку в строгом костюме английской горничной. Темные глаза с укоризной посмотрели на виновато потупившуюся девочку.

— Завтрак уже готов, а вы еще не одеты, мисси, — покачала головой женщина, — нкосикази будет сердиться, если вы не спуститесь вовремя.

— Одну минуту, Джозефина! — девочка кубарем скатилась с кровати, подбегая к стулу за которым лежала ее одежка, — обернуться не успеете.

После того, как Джозефина помогла юной хозяйке одеться, они спустились на веранду. Там уже собралось все семейство — сам Роджер Стемпер, его жена Мередит и старший брат Дженни, четырнадцатилетний Роберт, такой же рыжий и веснушчатый, как и сестра. Сновавшие между верандой и кухней слуги ставили на стол тарелки с тыквенным пюре и яишницей с беконом. Опасения Мэри оказались напрасны — опоздания Дженни никто не заметил, все еще обсуждая визит Скаутов.

— Может, стоило поехать с ними? — осторожно спросила Мередит, — все так меняется.