Кровавый пуф. Книга 2. Две силы
Шрифт:
— Так как же? — помолчав с минутку, спросил он размышлявшего о чем-то Биртуса.
— То есть, чего это "как же"? — рассеянно повернул тот голову.
— Да насчет заказа?
— Да что насчет заказа? Плохо вы платите, пано ве, не стоит с вами и дела иметь, вот что я скажу вам! — небрежно зевнул Биртус. — Обещали аккуратно выплачивать нашему брату по пятнадцати злотых в сутки, а вот уж одиннадцатый день, что от вас и десёнтки [178] не видать на пиво! Так ведь нельзя! На
178
Пять копеек.
— Что же делать! времена теперь тугие! — сокрушенно вздохнул еврейчик. — Дай срок, вытурим москаля, все сполна уплатим…
— Эге!.. Уплатим!.. Нет, не бойсь, сам ты из комитета на нашу работу крупными кушами получаешь, да только куши-то эти в твоем кармане остаются! Я ведь знаю! Меня не проведешь!
— Ай, убей же меня Бог!
— Ну, ну, не клянись, а то ведь и взаправду убьет, пожалуй! С Богом, брат, не шути! Это не свой брат!
— Ну, хорошо, я доложу… комитет рассмотрит и уплатит, тут сомнений быть не может!
— Нет, это что! Это мы уже слыхали не раз!.. А ты, брат, деньги на стол, а тогда и разговаривать будем!
— Но подумай же, муй коханы, войди в наше положение!.. вспомни только, ведь это дело ойчизны — святое дело! ведь это над подлым москалем надо совершить справедливую кару!
— Да что ты мне про москаля поешь!.. Москаль ли, поляк ли — это нам все равно! Ты мне заплати только, так я и тебя придушу, пожалуй, коли хочешь!
— Много чести, коханку, много чести!.. Ты очень любезен, но… все же…
— Ну, брат, некогда мне толковать тут с тобой всухую! — Решительно поднялся Биртус. — Ты вот и пива не догадался поставить доброму человеку, а хочешь, чтоб я тебе шинку [179] из москаля готовил!
— Одну минутку! — умоляя, остановил его за рукав Штейнгребер.
— Чего еще?.. Ведь все уже сказано!
— Я прикажу пива подать.
— Приказывай, коли охота есть, а я к своим пойду, там разговор интересный…
— Но подумай, ведь это комитет! ведь это ржонд народовый!.. Ведь это же все его декретом!.. Ведь с комитетом шутить нельзя!
179
Ветчину, окорок.
— Ах ты, шут полосатый! — нагло, руки в боки, расхохотался в глаза ему Биртус. — Боимся мы вас, что ли, со всеми вашими комитетами?! Плевать я хочу на весь ваш комитет! Не мы в нем, а он в нас нуждается! А хотите, чтобы мы на вас работали, так держите уговор по чести, чтобы все это было благородно, как между порядочными людьми!.. Условились платить — ну, и платите, а тогда и требуйте! А то выходит, что прощелыги, и нас, простых, добрых людей, ремесленников, только под знакомство с Дитвальдом [180] подводите! Это уже не честно!
180
Дитвальд — имя привилегированного
— Одну минутку, душечко!.. одну минутку! — снова схватил еврейчик уходящего Биртуса. — Большой секрет есть, и до тебя лично касается.
Тот недоверчиво и неохотно остановился.
— Слушай, брацишку… я велю пива подать?.. А?
— Тьфу ты, проклятый!.. От-то лайдак!.. Ай, Боже ж мой, Боже!
— Ну, говорю ж, одну только секундочку!.. Ну, слушай… Деньги, так и быть, я тебе выплачу сполна… сейчас же, сию минуту… только выслушай.
— Плати деньги.
— Ну, ну, сейчас же, говорю, сейчас… Вот видишь ли…
— Плати деньги или проваливай! — настойчиво и круто повторил Биртус.
— Ну, ну, хорошо… только заслони меня, — согласился жидок, запуская руку в боковой карман, — или нет лучше зайдем куда-нибудь в такой уголок, где бы нас не видели, а то неравно и другие пристанут, а у нас насчет денег очень круто, говорю тебе!
И они прошли в одну из незанятых беседок.
— Ну, заслони ж меня, дружочек…
— Да не видать, будь покоен…
— Нет, все же заслонивши-то понадежнее будет… а то, ей-Богу, увидят!.. Я тебе скажу по секрету, что это я одному только тебе выплачиваю, и то не из казенных, а из своих собственных, из карманных, — як Бога кохам и як пана кохам!
Биртус только выразительно подсвистнул на это — дескать: нечего зубы-то заговаривать, "из собственных", так я тебе и поверил!
Штейнгребер присел за столик и, сторожко озираясь по сторонам через драночную зеленую решетку, нерешительно вынул из кармана бумажник.
— Да заслони ж меня, прошу тебя, от входа!
Биртус, спиной к входу, стал, облокотясь на стол, против своего начальника и ожидательно устремил на бумажник плотоядные взоры.
— Слушай, мопанку, — заговорил он веско и решительно, — ты заодно уж давай мне и на долю товарищей… я расплачусь с ними, а то так неловко…
— Ай не можно! как Бог свят на небе, не возможно! Только одному тебе, и то по дружбе!
— Ну, ну, ладно! только доставай поскорее!
Штейнгребер раскрыл свой бумажник и стал уже отсчитывать ассигнации, как вдруг Биртус, словно ловкая кошка, мгновенно цапнул его за руку и выдернул из нее деньги.
— Гевалт! — коротко выкрикнул было перепуганный еврейчик.
— Тсс!.. услышат! — шепотом предостерег его Биртус. — Чего ты? Успокойся!.. я только пересчитать хочу, сам лично удостовериться желаю, а ты гевалт орешь!
И он неторопливо стал отсчитывать мелкие бумажки. Оказалось, что у Штейнгребера в наличности было шестьдесят рублей. Биртус отсчитал ровно половину.
— Ну, вот это мне, а остальное тебе! — сказал он безапелляционно-решающим тоном. — Так как ты говоришь, что это не казенные, а твои, то я и поделился с тобой по-братски, а ты с казны получи что мне следует и за прошлое, и в счет будущего, да гляди, не проговорись моим товарищам, а то они остальное от тебя выудят — ребята ведь ловкие!
— Но ты же должен поделиться с ними! — невольно кислым тоном пролепетал Штейнгребер.