Кровавый рассвет
Шрифт:
Взвизгнув, она едва не упала, но Букер тут же поддержал ее и прикрыл собой. Автомат стрелял не по ним, а по маленькой группе фриков на другой стороне дороги.
Когда выстрелы прекратились, мужчины прокричали что-то еще, и Кейтлин подумала, что они уезжают. Букер подвинулся, чтобы выглянуть, но тут что-то пролетело через парковку в сторону здания.
— Черт, ложись, — приказал он, бросившись на нее.
Руки и ладони защитили ее голову, повалив на землю. Она вскрикнула, но этот звук заглушился его грудью, когда Букер накрыл
Кейтлин завопила в плечо Букера, тщетно пытаясь прикрыть уши руками. Она пыталась сбросить его с себя, ее тело отреагировало привычным образом — «Беги».
Но Букер удерживал ее пригвожденной к земле, его руки обхватывали ее голову, чтобы защитить от обломков. Он наклонился к ней, словно безмолвно говоря: «Нет, не надо. Рано. Они тебя увидят. Лежи. Ты в безопасности. Не шевелись».
Дым валил из горящих останков торгового центра. Через несколько секунд конвой вновь тронулся, поехав по дороге и скрывшись из виду.
Букер продолжал прикрывать ее, пока не убедился, что они в безопасности, что Хаммеры не повернут назад. Наконец, спустя целую вечность, он отстранился от нее и помог подняться в сидячее положение.
— Ты в порядке? — спросил он, осматривая ее.
Кейтлин кивнула, хотя в ушах до боли звенело.
— Это что было, бл*дь?
— Реновация, — сказал он, медленно поднимаясь и протягивая ей руку. — Армейский способ зачистки местности.
— Но... Там... Там была еда. Припасы. Вещи, которые могли пригодиться людям. Зачем...
— Пошли, я расскажу тебе по дороге, — он наклонился, чтобы подхватить их вещи и канистры с бензином. — Здесь нам нужно беспокоиться не только о стональщиках.
Пока они трусцой бежали в обратном направлении, Букер рассказал ей то, что было известно ему самому. О том, как эвакуационные команды отгородили отдельные секции страны и отвезли людей туда. Сначала это делалось для того, чтобы освободить убежища, куда приходили все, если могли найти дорогу. Но вскоре все вышло из-под контроля. Припасы истощались, люди заболевали, и их приходило все больше и больше... Все потрясенные, потерянные, нуждающиеся. Возникла ситуация как на Ноевом ковчеге. Лишь некоторые избранные мозги остаться. Больше никто не мог войти. Все, кто за пределами ворот, оказались обречены.
Тому, что осталось от армии, отдали приказы — убивать на месте, и немертвых, и заплутавших людей. Кто-то наверху посчитал, что контроль численности населения поможет сдержать вирус, дать остальным людям шанс на выживание, сэкономит съестные припасы, пока они пытались восстановить экономику. Варварство, какой бы логикой это ни оправдывали.
Здания в обозначенных «горячих точках» должны быть разрушены, сожжены; как это делалось, не имело значения, лишь бы фрики и люди не могли в них спрятаться.
К счастью, Букер был прав относительно численности
Они уже почти дошли до машины, когда Букер замедлился, выругавшись себе под нос.
— Что? Что такое? — Кейтлин прищурилась, в сумерках ей было сложнее видеть.
— Машина... — сказал он, и тогда-то она увидела тоненькую струйку дыма.
— Они... сожгли машину? — она в ужасе уставилась на него. — Но...
— Истребители. Все они такие, — он подбежал поближе, чтобы удостовериться, но он оказался прав. Кто-то подпалил машину. Она все еще горела в некоторых местах.
Кейтлин смотрела, как плавится обивка, и осознание реальности скручивало ее нутро.
— Они думали, что мы были в том здании, да?
Букер кивнул.
— Все, кто находится за пределами лагеря Ковчега, для них все равно что стональщик. Они потренируются на нас в стрельбе, а потом даже не вспомнят.
Еще несколько секунд посмотрев на почерневшие останки их автомобиля, Букер сказал:
— Видимо, мы пойдем пешком.
— Куда?
— Тот сарай, который мы десять минут назад видели у дороги, выглядел неплохо. Однако может быть тесновато.
— Я неделю спала на деревьях. Переживу.
— Вот это моя девочка.
***
Кейтлин поерзала на своей импровизированной постели, кряхтя.
— Слушай, когда я говорила, что переживу, я имела в виду равное разделение пространства. А не вот это вот, — она стукнулась плечом о стену сарая. — Какого черта, Букер. У меня нет клаустрофобии, но боже ж ты мой...
— Я же тебе говорил, будет лучше, если я лягу между тобой и дверью. И если что-то ворвется сюда, нужно иметь свободу для того, чтобы отреагировать. Следовательно...
— Следовательно, ты запихал лялечку в угол, — она опять поерзала, пытаясь придумать, как бы улечься так, чтобы не тереться о грязную стену сарая и не прижиматься к Букеру.
— Да прекрати ты, от тебя вся эта хибара трясется.
Резко выдохнув, она смахнула прядь волос со своего влажного лба.
— Я не совершенно беспомощна, знаешь ли. Я тоже могу постоять на страже.
— Я и не говорил, что ты беспомощна.
— О да, твое решение запихать меня спать в угол прямо-таки кричит о твоей вере в меня.
Букер вздохнул, прислонив винтовку к стене возле себя.
— Просто постарайся улечься, ты уже сама себя накручиваешь.
— Я пытаюсь, — ответила она. — Но если я лягу вот так, мне неудобно. А если лягу иначе, то окажусь прямо на тебе, так что...
Смех Букера перебил ее.
— То есть, ты закатываешь истерику, потому что пытаешься уважать мое личное пространство?