Кровавый рассвет
Шрифт:
Отстранившись, Букер пошел обратно к пеньку и сел. Он провел рукой по лицу и уставился на землю между своими ногами.
Кейтлин медленно подошла и опустилась на колени недалеко от него.
— Когда... когда мы встретились, — начал он. — Я сказал тебе, что я из Далласа.
Она кивнула.
— Это не ложь. Я родом оттуда. Но я не был в Далласе, когда случилась вспышка вируса.
Кейтлин ждала, когда он продолжит.
— Я был в Атланте, — он покосился на нее, затем снова отвел взгляд. — Компания, на которую я работал... Я служил в частной охране. Все мы были бывшими военными,
Он заламывал руки, уставившись на свои ботинки.
— Половину парней приставили к той лаборатории, задача казалась довольно простой. Сторожить дверь, сторожить пациентов, никого не впускать и не выпускать без пропуска. А потом все покатилось в ад.
У Кейтлин перехватило дыхание. По контракту им поручили охранять ту же лабораторию, которая создала вирус.
— Вот только... Это было не худшее, — сказал он, нервно теребя что-то в руках. — Этот вирус... Он распространялся в мгновение ока. Два дня и уже две сотни погибших. А потом они начали обращаться... — его голос оставался натянутым, пока он продолжал. — Потом нам поручили другую работу. Объединили с активной армией, которую вызвали для зачистки. Сдержать и нейтрализовать. Я думал... Я думал, они имели в виду больных, которые обратились, а не...
Нить понимания просочилась в сознание Кейтлин. Но она не отреагировала, не пошевелила и пальцем.
— Они посадили меня и двоих моих парней в транспорт Ковчега вместе с дюжиной других солдат, которые просто следовали приказам. Нам сказали, что отдан приказ об эвакуации, — по мере рассказа Букер становился тревожным. — А потом приказы изменились. Я видел, как какой-то придурок командир развернулся и... Мы только что посадили эту семью в автобус — мама и двое детей, пацан только из подгузников вырос. А потом этот засранец, который уже золотом оплатил свою койку в лагере Ковчега, сказал нам, что это уже не приказ об эвакуации. Все, кто находился в Атланте в день вспышки вируса, считались зараженными. Нам сказали «нейтрализовать угрозу».
Он наконец-то посмотрел на нее, и Кейтлин готова была поклясться, что видела, как в его глазах блестят слезы.
— Маленький мальчик... ребенок, и командир говорит нам, что он угроза. Я просто... — Букер покачал головой. — Я не мог. Я видел, как все это началось, и... — он прочистил горло. — Я не мог быть частью чего-то подобного.
История Николь звенела в голове Кейтлин. Спасение, превратившееся в массовое убийство.
И Букер был там.
Слова продолжали слетать с его губ, словно дамбу наконец-то прорвало.
— Я выбрался оттуда прежде, чем кто-то начал меня выслеживать. Просто упаковал вещи и сел за руль. Добрался до Джексонвилля и просто... ждал, — он сочился презрением к самому себе. — Такой трус, пи**ец. Всю жизнь старался действовать, поступать правильно, и что я в итоге сделал? Я сбежал.
Кейтлин уже не могла молчать.
— Ты сделал все возможное, чтобы выжить.
— Я допустил, чтобы сотни людей — женщин и детей, хороших людей — были убиты. И я ни черта не сделал, чтобы это остановить.
— Они наверняка попросту
Проведя ногтями по скальпу, Букер сказал:
— О, я знаю, что так и было бы. Но хотя бы тогда... — он грубо провел рукой по лицу. — Хотя бы тогда я умер, поступив правильно.
Желудок Кейтлин как будто превратился в камень. Одна лишь мысль о смерти Букера... Она не могла это вынести.
— Вместо этого я бежал. Я сбежал и спрятался, — его усмешка была ледяной, подсвеченной лунным светом. — Бесполезное ничтожество.
Она схватила его за руку, едва не сдернув с пенька.
— Ты не бесполезный, — рявкнула она. — Наступил конец света, и ты испугался. Ты просто человек. Но ты, Джек Букер, никогда не был и не будешь бесполезным.
Он молчал, изучая ее взглядом. Он не пытался отстраниться от нее, то ли от шока, то ли ища утешения, она точно не знала.
— Видимо, не ты одна так считаешь, — пробормотал он.
Кейтлин нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Почти месяц я провел в бегах. Менял машины, крал еду, прятался и ждал смерти. Каждый раз во время драки со стональщиком я надеялся (я молился), чтобы он взял верх, но этого никогда не случалось. Я пробыл в Алабаме всего пару дней и просто подумал... Я так не могу. Я больше не могу с этим жить.
Ее пальцы впились в его предплечье, но он не дрогнул.
— Я приготовился. Оставил вещи снаружи возле машины, чтобы кто-нибудь их нашел. Проследил, чтобы в баке было достаточно бензина для сливания. Наклеил газеты на окна, чтобы... Чтобы людям не пришлось это видеть, если... — он прочистил горло. — Я приставил тот револьвер к голове и нажал на курок.
Кейтлин ахнула, поднеся свободную руку к губам.
— Он дал осечку, — просто сказал Букер. — Чертов револьвер дал осечку, — его смешок получился дрожащим, и Кейтлин не могла отвести от него глаз. — Это оружие было чистым как свисток. Оно не должно было дать осечки. Но именно так и произошло, — он помедлил, заново переживая те события. — Я посчитал это знаком. По какой-то причине я остался в живых. Меня оставили в живых.
Мурашки пробежали вверх и вниз по ее телу, когда реальность его слов отложилась в сознании.
— А через два дня я нашел тебя в тех кустах, — он накрыл ее ладонь своей. — И ты сказала мне, что выжила в крушении самолета, как чертово чудо, и я знал... Словно это второй шанс поступить правильно. Беречь тебя. Выживать... для тебя. С тобой. Черт возьми, да ты была ходячим искуплением.
— Джек... — она едва могла говорить сквозь ком в горле.
Он накрыл ладонью ее щеку, водя большим пальцем по влажной коже.
Поднявшись, Кейтлин сократила расстояние между ними и забралась к нему на колени. Букер уткнулся в ее грудь лицом, прижимая к себе стальной хваткой. Тихие звуки, которые он издавал, приглушались ее грудью, но потом она осознала... он плакал.
Он наконец-то отпустил свое бремя. Теперь они могли нести его сообща.
Поцеловав его в макушку, она прошептала ему:
— Ты и я, Джек. Мы всегда будем вместе, ты и я.
Вдохнув, он кивнул, скорее потеревшись носом.
Они просидели так час с лишним, вместе держа сломанные частицы друг друга в темноте.