Кровавый рассвет
Шрифт:
О чем шел разговор, Андиро Се-о не слышал. Но он видел, как страх уходит с лиц людей, сменяясь облегчением, какое испытываешь, узнав, что страшная опасность только пригрезилась.
Старший из стражников закивал, замахал руками, и один из его подопечных, самый молодой, убежал в ворота.
– Гонца послали, – сказал Третий Маг. – А нам, похоже, предлагают остановиться на ночь тут.
– Почему бы и нет? – Андиро Се-о глянул на полосу вырубки, опоясывавшую город. Ее, не в пример стенам, содержали в отличном состоянии. – Тут уж точно будет теплее, чем в горах.
Переговоры
Запылали костры, затрещали брошенные в огонь остатки горючего камня. Незачем его жалеть, ведь голые вершины с их убийственными холодами остались позади. Охранники правителя вынули и растянули небольшой шатер из зеленого, с желтыми и индиговыми прожилками шелка.
Не к лицу хозяину Яшмового Трона встречать гостей под открытым небом.
Солнце укатилось за горизонт, половину неба охватило оранжевое зарево. Когда оно погасло и на востоке, над горами, поднялся белый диск Ночной Хозяйки, со стороны города послышался цокот копыт. В проеме ворот заметалось пламя факелов, стали видны силуэты всадников.
– По нашу душу, – заметил Андиро Се-о. – Без нас, боюсь, не обойдутся.
– Именно. Идем, – кивнул Третий Маг, и они, не дожидаясь приглашения, заспешили к шатру.
Внутрь их пропустили без лишних вопросов.
– Вы вовремя, – сказал Ан-чи, сидевший в задрапированном тем же шелком складном кресле. – Занимайте места.
Советникам положено сидеть по левую руку правителя, а полководцам – по правую. И там и там были расставлены табуреты, и на своих местах сидели четверо наиболее заслуженных тысячников. Позади хозяина Яшмового Трона стояли пятеро воинов со свечами в руках, так, чтобы вошедшие в шатер могли видеть лишь черный силуэт.
Андиро Се-о и Третий Маг едва успели сесть, как полог шатра отдернулся, и внутрь шагнул очень тучный и высокий человек. Блеснуло золотое шитье на красных шароварах, таких широких, что казались почти круглыми, стало видно, что на голове у гостя такой же убор, как у Хикима ар-Харида, только бледно-желтого цвета и намного толще.
Настоящая башня из искусно скрученной полосы плотной ткани.
– Э, мир тебе, владыка… – сказал человек дрожащим голосом, после чего отвесил поклон. Брякнула висевшая на его груди серебряная цепь, качнулся кинжал на поясе – украшение, не оружие.
– И тебе мир, – отозвался Ан-чи. – Ведомо ли тебе о моей просьбе? Готовы ли вы снабдить нас припасами? Продать лошадей? Можете ли пропустить через свои земли?
Андиро Се-о мог заранее пересказать всю беседу, что сейчас последует. Правитель Ордагира начнет юлить, говорить, что он не может ничего решить. Но золото заставит его поперхнуться собственными словами и вспомнить, что в городской казне пустовато, да и свои карманы неплохо наполнить…
Придется некоторое время поторговаться, а затем все решится к обоюдной выгоде.
Поэтому Андиро Се-о не удивился, когда тучный обладатель серебряной цепи и кинжала сказал:
– Ведомо. Вот только пределы власти моей ограниченны…
Ну
Ан-чи слушал, лицо его оставалось непроницаемым, глаза поблескивали.
Когда градоправитель выдохся и прекратил расписывать собственное бессилие, хозяин Яшмового Трона улыбнулся и сделал знак одному из тысячников. Тот нагнулся и вытащил из-под табурета небольшой сундучок. Тихо скрипнули петли, и пламя свечей заиграло на уложенных рядком золотых слитках.
Андиро Се-о увидел, как расширились глаза градоправителя, и мысленно улыбнулся.
Все пошло так, как он и предвидел.
Глава 11
Злая земля
Пять дней победоносное войско стояло на месте, зализывая раны, готовясь к дальнейшему походу и предавая земле павших. Зарывали только своих, на то, чтобы хоронить убитых нагхов, не было сил.
Гномы провожали своих отдельно, после чего устроили жуткую попойку с мордобитием и поножовщиной. От места, где стояло ополчение гоблинов, два дня раздавались печальные вопли. Воины-сельтаро рыли могилы под сенью деревьев, у опушки, чтобы ушедшие сородичи могли слышать шелест листвы, чувствовать, как раздвигают землю корни.
Отдельная яма, самая большая, предназначалась для простых ратников. Вторая, поменьше, – для тех, кто отличился, ну а самая маленькая – для родовитых эльфов, что нашли смерть на поле брани. Таких оказалось немало – двое герцогов, в том числе тар-Фохат, чуть ли не дюжина баронов. Да и вообще потери были огромными – половина войска.
Оставленные на солнце трупы орданов и их чешуйчатых «коней» начали вонять, из джунглей налетело полчище мух. Запах гнилого мяса расползся по окрестностям, проник в шатры воинского лагеря и плотно обосновался там.
Поэтому Саттия обрадовалась, когда на шестой день пришел приказ выдвигаться.
– Отлично, клянусь мошонкой Аркуда! – возликовал Гундихар, давно забывший о ранах и успевший стать своим меж гномов Огненных гор. – Надоело сидеть на одном месте, ха-ха! Пора глянуть на что-то новое.
Оживился и Бенеш, все дни после победы проведший в мрачном оцепенении. Да, к нему вернулась способность говорить, но вот использовать ее как следует ученик Лерака Гюнхенского не мог. В ответ на любую реплику он начинал нести околесицу о семенах и стволах, о живительной влаге и жилах мира.
После нескольких попыток вызвать молодого мага на разговор Гундихар и Саттия оставили его в покое. Одноухий, к которому девушка вновь подошла с вопросами, заявил, что Бенеш не сошел с ума, но что рассудок его выглядит необычно, совсем не так, как у любого родана. Объяснить подробнее отказался, заявив, что она все равно ничего не поймет.
Большего Саттия от эльфийского колдуна не добилась.
После того, что Бенеш сотворил на поле боя, сельтаро, и ранее относившиеся к нему с почтением, и вовсе начали глядеть на него, точно на бога. Посланцу Великого Древа и его спутникам достался новый шатер, дюжина слуг, а в подчинении у бывшего сотника гвардии герцога тар-Халида оказались десять воинов охраны.