Кровавый разлом
Шрифт:
Сейчас Пер мало чем мог помочь отцу. Ему явно был нужен присмотр, но для Пера было важнее быть хорошим отцом для Ниллы, чем хорошим сыном для Джерри.
Ниллы и Йеспера. Не забывать Йеспера.
Дверь в комнату сына была закрыта, но Пер решил напомнить сыну, что тот не один. Он постучал и приоткрыл дверь:
— Привет.
— Привет, папа, — тихо ответил Йеспер.
Он сидел в постели, как всегда, с «Геймбоем», хотя время для игр было позднее.
Пер решил не обращать внимания. Рассказал только, что ему пришло в голову проложить короткий путь — сделать
— Поработаем завтра? И мышцы нарастишь, и польза будет.
Йеспер немного подумал и кивнул.
На следующий день они спали до девяти, позавтракали и пошли строить лестницу.
Шаткая лесенка, сделанная когда-то Эрнстом, Пера почему-то не устраивала. Он хотел сделать что-то понадежнее. Лестница, по которой они с детьми будут сбегать к морю в солнечные летние дни.
С южной стороны участка скала была поположе, и Пер решил строить именно здесь.
Они пошли в сарай. Там лежало нехитрое снаряжение: лопаты, кирки, долота. Они побросали все это вниз, спустили на канате тачку и вслед за тачкой спустились сами.
Внизу было довольно холодно. Редкая трава и мелкие кусты, насмерть вцепившиеся в расщелины между скалами. На куче камня переругивались чайки с открытыми клювами.
Примерно на метровой высоте по скале шла горизонтальная красная неровная линия, резко выделяющаяся на фоне светло-розового известняка.
Эрнст называл эту трещину «кровавый разлом», хотя, конечно, никакой кровью там и не пахло. Какая может быть кровь в скале…
— С чего начнем? — спросил Йеспер.
— Подтаскаем щебня. — Пер показал на большую кучу поодаль.
— А можно? Он же, наверное, чей-то. Это воровство.
— Это не воровство. — Пер задумался и сообразил, что понятия не имеет, есть ли сейчас у каменоломни владелец. — Мы не воруем, мы используем щебень, который валяется без всякого применения.
Они начали работать. Не слишком быстро — Пер опасался за свою спину, — но почти без отдыха.
Больше часа они перевозили тяжелые тачки, формируя у подножия скалы крутой пандус.
Было уже половина одиннадцатого, но Пер вошел во вкус, и к тому же в пятидесяти метрах он приметил кучу продолговатых, плоских плит. Самые большие были совершенно неподъемны, но даже и с теми, что поменьше, пришлось повозиться.
Он поднял плиту с одного конца, Йеспер — с другого. Камни были сухие и гладкие.
— Используй ноги, Йеспер. Не нагружай спину. Присел — встал, присел — встал.
В тачке поместилось три блока. Можно было погрузить и четвертый, но Пер посчитал, что хватит.
Они уложили первые три ступеньки. Пер задохнулся. Работа была очень тяжелой. Как мог дядя Эрнст работать так изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год?
К двенадцати часам нижняя часть лестницы была готова. Спина и шея болели. Они натерли руки до пузырей, но лестница не дошла еще и до половины.
Он устало улыбнулся:
— Совсем немного осталось.
— Жаль, у
Пер покачал головой:
— Это жульничество.
Они вернулись в дом Эрнста.
Не Эрнста, а наш. Как же его назвать? Casa Grande?
Ну нет. Casa M"orner. Дом Мернера. Просто и красиво.
Вечером погода испортилась. Стемнело. Не было слышно ни звука, кроме унылого воя ветра.
Телефон отделения в больнице все время был занят. В восемь часов Пер выполнил просьбу Ниллы и отправил ей мысленное послание.
«Любовь», — задумал он слово и послал его вместе с вообразившейся ему картиной заката над морем.
Ответа от дочери он не получил. Голова была совершенно пустой. Он не верил в телепатию… ну и что? Вреда от этих упражнений никакого.
Пер заснул под завывания ветра, и ему приснилось, что он нашел в каменоломне маленькую деревянную куколку. Он сует ее в тряпичный мешок и зачем-то приносит домой. Кукла приходит в ярость и начинает рвать мешок. Пер достает липкую ленту и начинает заклеивать мешок. Кукла сопротивляется и высовывает в дырки растопыренные пальцы. Пер клеит и клеит, пока не слышит саркастический смех отца.
Нет, это не смех… это какой-то необъяснимый подземный гул. Он чувствует, что весь дом дрожит.
Пер смотрит в окно — и видит что-то невероятное: в проливе растет вулкан. В воздухе стоит гигантское облако багрово-серого дыма, стометровый кратер поднимается все выше и выше к небу.
Потоки лавы заливают берег и подходят к скале.
Он проснулся в растерянности и провел рукой по постели. Мешок с куклой исчез.
Ветер по-прежнему сотрясал дом, но глухой подземный рокот стих. Он подождал немного, закрыл глаза и заснул.
Воскресное утро выпало ясным и солнечным. Пер проснулся в половине восьмого, посмотрел в окно и увидел, что пролив изменился: он был не серо-белым, как накануне, а пронзительно синим. Пер сразу понял, что за подземный гул он слышал во сне — штормовой ветер взломал лед, и теперь видны были только отдельные льдины, медленно плывущие по ярко-синей на солнце воде. У берега громоздилось ледяное крошево.
Ледоход. Тысячи тонн замерзшей воды двинулись в путь с грохотом, вызвавшим в сонном мозгу Пера картину проснувшегося вулкана.
Вот это да!
Но все равно сон был настолько странным и неприятным, что Перу не хотелось его вспоминать.
9
Пока Макс сидел и размышлял над своей поваренной книгой, Вендела слонялась по дому, стараясь не думать о еде. Она решила, что на новой вилле посвятит себя двум вещам: джоггингу и диете. Собственно говоря, худеть ей было не надо: весы в ванной остановились на более чем приемлемой цифре пятьдесят два килограмма, — но она посчитала, что неплохо очистить организм от шлаков и таким образом максимально приблизиться к природе. Так что на завтрак она выпила стакан воды. В компании Алоизиуса.