Кровавый реванш
Шрифт:
– Хорошо, допустим, мы отталкиваемся от футбола, но кем или чем тогда является этот таинственный конь? – глядя на коллег, задался вопросом Патрушев.
– Макс, посмотри ближайшие матчи «Ромы», в том числе и международные, – распорядился Забродов.
– Одну минутку, Илларион Константинович.
Растаев склонился над клавиатурой, и его пальцы запорхали по клавишам.
– Так, сейчас посмотрим. На этой неделе матч с «Лацио» на «Стадио Олимпико», а через четыре дня встреча с московским ЦСКА, в рамках Лиги чемпионов УЕФА, – выдал информацию Макс.
– А символ ЦСКА – Конь! –
– Значит, Волчице и Коню будет жарко! Великолепная работа, Илларион Константинович, – восторженно сказал Растаев.
– Это работа всей команды, – заметил Забродов. – Однако продолжим. Значит, на «Стадио Олимпико» готовится террористический акт. Матч вызывает огромный интерес, стадион будет переполнен. Отличная мишень! Готовьте отчет, а я доложу Котляренко, время не ждет.
Забродов поднялся со стула и решительно направился к двери. В кабинете заместителя главы АСБ он обрисовал ситуацию и сообщил выводы, сделанные группой «В».
– То есть вы считаете, что во время матча российской команды ЦСКА с итальянской «Ромой» на «Стадио Олимпико» террористы нанесут очередной удар? – глядя на Забродова, произнес Василий Васильевич.
– Я в этом не сомневаюсь. Дело очень-очень серьезное, – подытожил Илларион.
– Что ж, тогда нужно срочно связаться с итальянской разведкой и предупредить их о грядущей беде. Как там говорят: предупрежден – значит, вооружен.
– Да, тем более у нас личная заинтересованность, ведь могут пострадать футболисты российского клуба, – резюмировал Илларион.
– Сегодня же мы обязательно свяжемся с итальянскими коллегами, – решительно произнес Котляренко.
В одном из подтрибунных помещений римского стадиона «Стадио Олимпико» шли отделочные работы. Рабочие меняли старую потрескавшуюся напольную плитку.
– Джон, подай мне молоток, – попросил своего напарника полноватый итальянец.
Джон Максвел прибыл в Рим две недели назад в составе бригады рабочих лондонской строительной фирмы. В Англии лучшие в мире футбольные стадионы, поэтому руководство «Стадио Олимпико» решило воспользоваться услугами английских строительных специалистов.
– Нет проблем, – подавая молоток, ответил Джон.
Нагнувшись, он начал укладывать плитку. Улучив момент, когда на него никто не смотрел, Максвел достал сверток и сунул его в специально подготовленное углубление в полу. Сверху он осторожно положил плитку.
– Как там у тебя дела, Джон? – окликнул Максвела один из английских рабочих.
– Полный порядок, скоро переберемся в другое помещение.
Довольный выполненной работой, Джон поднялся, распрямляя спину, и в этот момент в комнату быстрыми шагами вошли несколько крепких молодых парней. Они мгновенно схватили и сноровисто обыскали Максвела.
– В чем дело? Что происходит? Я здесь работаю! – истерично закричал Джон. – Вы меня с кем-то перепутали!
За работой Джона, не сводя с мониторов глаз, из ближайшего помещения наблюдали. И как только он заложил сверток, спецагентам итальянской разведки была дана команда на задержание. Один из сотрудников разведки подковырнул только что положенную Максвелом плитку и
– Взрывчатка, – коротко сказал сотрудник, доставший сверток.
А в соседнем кабинете офицер, руководивший операцией, произнес:
– Если бы не помощь русских, неизвестно, сколько людей пострадало бы…
Его коллега, сидевший рядом, проговорил:
– Откуда они только это узнали? Нужно поблагодарить их.
– Мы сделаем это сегодня же, – заявил руководитель операции. – Русские буквально спасли нас от катастрофы.
Джона Максвела выволокли на улицу, затолкали в зарешеченный микроавтобус и увезли на допрос.
Глава 8
Примерно через десять дней после визита к профессору Дубровину от последнего Иллариону пришло эсэмэс-сообщение: «Срочно приезжайте!» Забродов, дождавшись конца рабочего дня, благо ничего экстренного не было, сел в «лендровер» и «покружился» по близлежащему району. Убедившись в том, что «хвоста» за ним нет, он свернул направо и через десять минут выехал на шоссе, ведущее за город. «Профессор, видимо, раскопал что-то важное, – прибавляя скорость, размышлял Илларион. – Интересно, что?»
Проехав километров пятьдесят, он повернул налево и покатил по проселочной дороге. «Скоро будет пролесок, а за ним и дом профессора», – вглядываясь в световые пятна фар, разрезающие темноту, думал Забродов. Миновав пролесок, он прибавил скорость и через несколько минут в темноте на холме увидел черную глыбу профессорской дачи. На втором этаже, в кабинете Дубровина, как всегда, горел свет. «Работает Аркадий Викторович», – останавливая машину неподалеку от крыльца, подумал Илларион.
Он заглушил двигатель, вылез из «лендровера» и пошел к дому. Илларион нажал на кнопку звонка. Послышалась приятная мелодия. Прошла минута, никаких шагов на лестнице. Забродов нажал на кнопку звонка еще раз. Подождал. И снова тихо. Илларион повернул ручку двери. Несмотря на довольно позднее время, а было около полуночи, дверь оказалась незапертой.
Забродов зашел в дом и остановился в темной прихожей. «Что-то не нравится мне все это», – слегка пригнувшись и прислушиваясь к каждому шороху, подумал Илларион. Вдруг справа что-то скрипнуло, Забродов моментально шагнул назад, прячась за угол. И снова наступила гнетущая тишина. Затем опять послышался скрип, но уже ближе. Наконец глаза, привыкшие к темноте, различили силуэт кота, прошмыгнувшего мимо Иллариона на кухню. «Черт бы тебя побрал!» – едва не выругался вслух Забродов.
Скользнув тенью к лестнице, ведущей на второй этаж, Илларион стал медленно подниматься шаг за шагом. Иногда он останавливался и подолгу прислушивался. Было тихо, как в могиле. Казалось, что эта длинная, закругляющаяся кверху деревянная лестница никогда не закончится.
Забродов поднялся наверх и заглянул в коридор. Дверь кабинета профессора Дубровина была слегка приоткрыта. Слабая полоска света падала на пол коридора. Пригнувшись и прижимаясь спиной к стене, Забродов медленно, стараясь как можно мягче ступать, пошел вперед. Приоткрытая дверь, словно невидимый магнит, притягивала к себе. Добравшись до нее, Илларион заглянул внутрь.