Кровавый реванш
Шрифт:
Аркадий Викторович засуетился возле электрической плиты.
– Варенье будешь вишневое или малиновое? – спросил он.
– Беда в том, что я люблю и то и другое, – засмеялся Забродов.
– Вот и отлично.
Профессор поставил на стол две чашки с чаем, две вазочки с вареньем, положил две чайные ложки и, пододвинув стул, устроился напротив гостя.
– Давненько, Илларион, ты не был у меня. Негоже забывать старика.
Забродов посмотрел в глаза профессору:
– Аркадий Викторович, шестьдесят
– Но, заметь, и не молодость, – иронично улыбнулся Дубровин и добавил: – Хотя, как знать, может, старость – это молодость наоборот?
– Интересная мысль, – покачал головой Забродов.
Профессор иногда поражал его своими неожиданными философскими сентенциями.
– А не заезжал я к вам давно, потому что работаю сейчас, – признался Илларион.
– Вот оно что, а я бьюсь над загадкой: почему Забродов позабыл ко мне дорогу? И кем работаешь, если не секрет?
– Скажем так, работа творческая и весьма интересная.
– Понял, ты имеешь право хранить молчание, – засмеялся профессор.
– Этого не отнять, – улыбнулся Илларион.
Некоторое время они пили чай молча. Затем профессор спросил:
– Удалось раздобыть какой-нибудь книжный реликт?
– На это пока совершенно нет времени, – ответил Забродов.
– Что ж, умные люди говорят, что занятый человек – счастливый человек.
– Не будем с ними спорить, – смакуя вишневое варенье, сказал Илларион.
Выпив чай, профессор отодвинул чашку в сторону.
– А вот теперь можно приступить к делу. Что тебя, Илларион, привело в столь поздний час к одинокому старику?
– Вы, Аркадий Викторович, – выдающийся лингвист, человек с большим опытом, – начал Илларион, – мне нужна ваша помощь, ваши выводы. Не буду ходить вокруг да около. Мне известно, что одно время вы работали в КГБ СССР шифровальщиком.
Профессор слегка напрягся.
– Да ты, Забродов, не простой книголюб, совсем не простой.
– В свое время я служил в одном очень уважаемом спецподразделении. Так что, как понимаете, узнать о вашем прошлом для меня не составляло особого труда. Понятно, что все это конфиденциально и только между нами.
– Если подумать, то это и не такая уж большая тайна. Союз развалился, а прошлое пусть остается с прошлым, – развел руками Дубровин.
– Собственно, речь не об этом, – сказал Забродов и, взяв сумку, находящуюся рядом с диваном, извлек из нее несколько газет и распечаток.
– Надеюсь, ты не работаешь почтальоном? – улыбнулся профессор.
– Подумываю об этом, но пока не готов на решительный шаг, – раскладывая на столе газеты и распечатки со статьями, произнес Забродов.
– Тогда для чего все это?
– Вот газетные статьи из различных изданий, – указывая на обведенные красным маркером материалы, сказал Илларион. – Часть статей
– Вполне, – нагнувшись над газетами, ответил профессор.
– Что ж, я откланиваюсь, – вставая из-за стола, сказал Илларион.
Профессор тоже встал и проводил гостя до двери.
– Всего доброго, до воскресенья, – Илларион пожал профессору на прощанье руку.
– Счастливой дороги, – пожелал Дубровин.
В воскресенье, ровно в десять утра, старенький «лендровер» Забродова подъехал к даче профессора Дубровина. Аркадий Викторович делал гимнастические упражнения перед домом. Кряхтя, он махал руками, приседал…
– Привет, Илларион, ты, как всегда, пунктуален. Прямо не человек, а швейцарские часы.
– Доброе утро, Аркадий Викторович, – сказал Илларион.
– Погоди маленько, я через пару минут заканчиваю свой ежедневный утренний комплекс упражнений.
Профессор был человеком среднего роста, худощавого телосложения. По сравнению с высоким, мощным Илларионом он в своем красном спортивном костюме казался карликом, но двигался он легко и грациозно.
Забродов оперся о капот машины, ожидая, когда профессор завершит утреннюю гимнастику. Наконец Дубровин остановился, потянулся руками вверх, с силой выдыхая воздух из легких. Повторив еще несколько раз это упражнение, он сказал, переводя дыхание:
– Вот теперь я в полной боевой форме. Пойдем в дом, есть о чем поговорить, только традиционный чай никто не отменял.
Илларион отхлебнул из чашки чаю и спросил:
– Что вы думаете, профессор, насчет всех этих статей?
Дубровин поднялся и стал прохаживаться по кухне:
– Мысли есть. Не мое дело, Илларион, чем ты сейчас занимаешься, только мне ясно одно: это что-то опасное и сложное. Я внимательно изучил все статьи, что ты обвел маркером, а также ксерокопии. Могу сказать совершенно точно, что это шифрованное послание, некий код, команда к действию. Просто так такие статьи в один день не появляются.
– Значит, вы считаете, что это шифр, – растягивая слова, произнес Забродов.
– Именно так, никаких сомнений. Во всех случаях есть ключевые фразы, которые и являются главным звеном во всем этом. И скажу тебе еще вот что, – Дубровин понизил голос, – за всем этим стоят одни и те же люди.
Профессор замолчал, возвратился к столу и снова опустился на стул. «Значит, не один я пришел к таким выводам, – подумал Забродов, – что и требовалось доказать. Дубровин – спец в этом деле. В общем, я не ошибся».