Кровавый след
Шрифт:
Я на секунду замолчал, окунувшись в неприятные воспоминания.
– Я был в плену.
– Ты был в плену, – задумчиво повторила Женя.
– Да, представь себе, – продолжал я, начиная злиться. – Если бы это случилось не в девяносто втором, а в сорок втором, то было бы понятно, почему меня избегают близкие. Тогда я был бы просто врагом народа, изменником Родины. На то было высочайшее повеление. Но я не могу понять, я не хочу понимать, какие мотивы были у руководства, чтобы запросто так сдать своего сотрудника.
Я поднял голову и посмотрел в глаза Жене.
– Успокойся, – тихо произнесла она своим мелодичным голосом. – Во всем следует разобраться. Нельзя огульно винить руководство, всех сотрудников. Большинству из них, как и мне, просто сообщили факт: агент погиб на пути к выполнению миссии. Ты думаешь, мало работы помимо этого случая? Знаешь, какая обстановка сейчас в Чечне, вообще на Кавказе?
– Последними новостями интересуюсь.
– Приходится крутиться, как белке в колесе, – продолжала Женя.
– Но ты же работаешь в азиатском отделе!? – не понял я.
– А там что, намного спокойнее? Я промолчал.
– Так что, дорогой, работы много, справиться бы, – сказала она, а потом подошла ближе, положила мне на шею свою нежную руку и с милой улыбкой добавила:
– А ты забудь, просто забудь обиды и возвращайся на работу.
Я вскочил с места, резко откинув ее руку.
– Забыть? – задыхался я от гнева. – Просто взять и забыть, не так ли?
Она смотрела на меня испуганными глазами.
– Я не могу позволить себе подобную роскошь – прощение, – более спокойно сказал я.
– Почему? – удивилась она.
– Потому что я не Христос, – ответил я. – У меня всего одна жизнь, и никто – слышишь, никто! – не имеет права отнять ее у меня по своей прихоти. Я не согласен страдать, как господь, за чужие ошибки и грехи, потому что знаю: после подобной расплаты я не воскресну.
– Тогда что же ты хочешь? – спросила она.
– А чего бы хотела ты в подобной ситуации? – поинтересовался я.
Она с минуту раздумывала, а потом пожала плечами:
– Даже не знаю.
– А я знаю, – твердо ответил я.
– И чего же?
– Я прошел через мыслимые и немыслимые испытания не для того, чтобы все забыть и вернуться на работу.
– Что ты задумал? – испуганно спросила она.
– Судьба предоставила мне шанс, – ответил я. – Я выбрался оттуда, чтобы теперь возвратить долги, дать им почувствовать хотя бы малую толику того, что пережил сам.
– О, господи! – воскликнула Женя, хватаясь за голову. – Ты собираешься мстить? Ты же просто сумасшедший в таком случае.
Я улыбнулся, но Женя еще больше испугалась от моей улыбки.
– Ты не первая, от кого я слышу подобные слова, – сказал я.
– Но все равно не желаешь прислушиваться.
– А как бы поступила ты?
– Не знаю, – спокойно произнесла она и опустила
– Вот видишь, – сказал я, успокаиваясь. – Ладно, давай прекратим этот бессмысленный разговор.
– Он не бессмысленный, – возразила Женя. – Ты затеял опасную игру, Виктор. Ты хоть задумывался над тем, что от этого зависит твоя жизнь?
Я внимательно посмотрел на Женю. Ее голос дрожал от волнения.
– Это моя работа, – спокойно ответил я и добавил: – Точно такая же, как и твоя. Знаешь, я раньше не понимал Лешу Терехина, потому что полностью верил Филатову и был убежден, что с нашей профессией нужно меньше думать и больше заботиться согласованности действий. Теперь я понимаю, что он был прав: иногда не мешает думать о последствиях. Хотя…
Я замолчал, вспомнив утреннюю встречу с Терехиным.
– Договаривай, – сказала Женя.
– Сегодня утром я встречался с Терехиным, – продолжил я. – Впечатление не из лучших. И я наглядно убедился в том, к чему может привести неуверенность в нашем деле.
Я поймал себя на мысли, что говорю с Женей так, будто продолжаю работать в органах, только нахожусь сейчас в краткосрочном отпуске.
– Вот видишь, – сказала Женя. – Значит, ты и сам понимаешь, что могут случаться сбои. Строго налаженной системы просто не существует. Везде, при любой самой продуманной системе могут быть сбои, неточности, промахи.
– Не старайся перевербовать меня, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал я.
– Я и не стараюсь, – ответила Женя. – Просто мне будет очень больно и обидно, если я тебя потеряю второй раз и, судя по твоим намерениям, возможно навсегда.
– Не будем о грустном, – прервал я ее. – Пойду, приму ванну.
Я встал и вышел из кухни, а Женя осталась готовить ужин. О чем она тогда думала? В ее медово-карих глазах я увидел столько грусти, что не мог не поверить в искренность ее слов. Но возможно ли было наше счастье? Ведь между нами уже стояли три года, наполненных жуткими событиями. Между нами стояли Филатов и вся его служба, таджикская оппозиция во главе с Химматзадой. Препятствий было много – как на учебной полосе. И как на учебной полосе, чтобы прийти к финишу, следовало преодолеть все препятствия.
– Виктор! – услышал я зов Жени. – Ужин готов, скорее выходи.
– Иду! – ответил я.
Выключив воду, я вытерся, оделся и вышел к столу.
– У-у, как вкусно пахнет, – потянул я носом воздух. – Давно мне не приходилось пробовать домашнего.
Она с каким-то сожалением посмотрела на меня.
– А ты где остановился? – как бы между прочим поинтересовалась Женя.
Я перестал жевать и внимательно посмотрел ей в глаза.
– Что ты так на меня смотришь? – удивилась она.
– Зачем тебе знать, где я остановился? – подозрительно спросил я.