Кровавый венец. Книга Первая. Проклятие
Шрифт:
Но ничего не мог поделать, хотя и слал депеши Владимирскому старшему князю, чтобы тот придержал своего сынка и скорее бы выдавал свою дочь за любого из вторых и третьих сынов соседей. Они готовы были породнится с богатым уделом. Но тот был упрям и взбалмошен. Месть заливала ему глаза и не терпелось пролить кровушку.
– Но это же конец всем нашим договоренностям, - думал Московский князь.
– И так все висело на волоске, вся моя работа по сплочению, а теперь и совсем все прахом пошло.
– И вздыхал.
– Ну, ништо, - шептал он вслух.
– Ишшо поглядим хто кого. Надоть будеть вновь буду сбирать всех и склонять к правИлу. Подписали? Будте добры сполнять!
Он направил
– К тому жа эт кака радость хану! – Писал он в посланиях, которые вручали его посланцы лично в руки каждому князю.
Многие, получив письмо, задумывались над ситуацией и были согласны, другие фыркали, мол князь Московский взял моду созывать всех на сход и главенствовать над ними. К тому же у каждого из князей сидели посланцы хана и зорко отслеживали положение дел в княжествах и тут же докладывали в ставку Золотой Орды.
Глядя на раздор и сомнения, Узбек потирал руки и смеялся:
– Вам меня не переиграть. Я умнее всех и хитрее. А тебе, князюшка, еще придется познать пожарища Москвы и умыться кровушкой. И в этом мне поможет Владимир. А сейчас пора прекращать их сечу. Мне еще понадобятся его войска. А вот Владимирцев надо так припугнуть, чтобы забыли, где земли молодого соседа.
Хан призвал Щаура и приказал тому готовить отряды быстрого реагирования, собственные монгольские отряды, которые еще помнили выучку Великого Могола Чингиза.
– Отправляйся с ними, мой друг, - похлопал он старика по спине.
– Только тебе доверяю своих воинов. Сделай так, чтобы они все вернулись. Мне они дороги.
– Не волнуйся, Величайший!
– Поклонился старый полководец.
– Я не позволю и волоса упасть с твоих воинов.
– Верю, - щерился зло хан.
Через неделю как раз в день сечи, Владимирцы услышали страшный клич ордынцев «Ухххххр!» и мороз по коже бежал даже и у стародубцев, хотя Владимир понял, что эти монгольские отряды пришли ему на выручку. Тот час перевес был на их стороне. Это поняли и противники. Строй смешался, послышались крики отступления, и началась кошмарная карусель. Конница монголов была легка, стремительна и смертельна. Владимир оттянул своих как мог в сторону от мясорубки, но некоторые все же попали под мельницу монгольских рубак. Только и слышались крики упавших, которые умирали не только под лихими саблями, но и под копытами мохнатых низкорослых, но злых лошадок, вывезенных еще Батыем из монгольских степей. Узбек холил и лелеял их стада в заволжской земле и пригляд был строгим и рачительным. Вся его личная гвардия и спецотряды были снабжены такими лошадями. В этом он был последователен и тверд.
Теперь же копыта этих тренированных животных давили упавших, нанося им смертельные раны. К тому же они еще кусались и толкали противника мощными головами. Часто даже вражеские кони не могли устоять против таких помощников в битве. Они падали, взбрыкивали, сбрасывая седоков, и топтали своих же. Вот и сейчас Владимир воочию убедился, что рассказы их дедов о страшных животных и неизведанной силе летучих монгольских отрядов, были верными. А уж в их способностях к битве им не занимать. Иначе как те смогли покорить полмира!
Вскоре все было закончено и монгольские отряды вышли из боя и построились в стороне на краю поля, недалеко от полков Владимира. Из строя выбралась лошадь с седаком и князь узнал в нем старого знакомца Щаура. Тот приблизившись к князю, поклонился.
– Рад видеть тебя целым и невредимым, князь. Надеюсь, мы прибыли вовремя?
Владимир был настолько
Об этом и сообщили Московскому князю. Тот долго сидел молча, и теперь вся его игра сводилась к тому, чтобы затихнуть на время и начинать вновь.
Так глупость одних и горячность других, отодвинула на многие годы и объединение Руси и монгольское иго.
А в шатре Владимира шел разговор нелицеприятный ни для князя, ни для Щаура. Один укорял, что нельзя было тянуть с известием о подмоге, другой уверял, что мог сделать своими силами.
– Ты, молод, князь, и твой воинский опыт еще мал, а в такой сечи твоих воинов убитыми было бы много. Зачем подвергать их гибели? Ведь у каждого есть и семья и забота.
Владимир краснел на слова старика, понимая их правильность, но упрямство мешало ему быть справедливым.
– Мне вможно быти в стороне, коли мои жа земли топчут кони супротивника, и моих жа людей предають смерти? Князь я али не князь, защитник али тряпка? Вот и пришлось идить на сечь, коли те не имуть слова мира. И не тебе, старый, меня упрекнуть. Я делаю так, как и мои предки поступали – защищать своих всегда и везде. А хана не хотел беспокоить. Зачем? Сами справимси.
– Конечно сами, - ворчал старик, - только уж крови бы пролилось еще больше.
– На то вона и сеча, - усмехался Владимир уже расслабляясь.
– А мои робяты хороши. Воины!
– Да уж видел, - хмыкал, улыбаясь Щаур, - и твоих и тебя в бою. Силен, но безрассуден. Мало опыта, надо больше учить у других полководцев. И хотя бы у наших Великих ханов.
Владимир машинально поморщился, но попытался скрыть это. Старый хитрован увидел лицо молодого князя и усмехнулся его неопытности.
– Не смог скрыть, - смутился Владимир.
– И тот заметил? Заметил, - крякнул он про себя.
Щаур не стал далее смущать молодого человека, понимая его положение, что ненароком тыкнули в нос. Но, вспоминая политику хана, постарался сгладить княжеское расстройство и предложил отметить завершение битвы. Владимир отказался от общего праздника.
– Не та сеча, котору можно отмечать усеми, - хмурился он на слова Щаура, - но благодарности вы получите. Што нужна твоим воинам? Каку таку награду стребуешь?
– Ничего не надо, - усмехнулся старик, прищурившись на встревоженного князя.
– Это подарок от хана. И еще напоминание, что он зорко следит за тобой и желает тебе добра. Не поддавайся ни на какие провокации со стороны других князей, не иди с ними ни на какие уступки и объединения. Себе дороже. Они будут биться друг с другом, а ты не вмешивайся. Пусть рвут чубы, твое дело молодое. Вон, скоро уж наследник должен быть. Верно?