Кровавый ветер
Шрифт:
Она посмотрела направо, и водитель пикапа ответил на ее взгляд.
«Господи спаси!» — подумала Донна.
Низко надвинутая серая шляпа, темные очки, длинные черные волосы, стянутые на затылке в хвост…
Леон Сиола.
Донна даже не заметила, что, пока пикап не скрылся в клубах пыли, так и не перевела дыхание. Только потом она прижалась к спинке сиденья, запрокинула голову и прикрыла глаза.
Кондиционер гнал холодный воздух прямо ей в колени. Донна передернулась, но не выключила его и даже не направила в другую сторону, а так
«Ну, поехали! — скомандовала себе Донна и сухо сглотнула. — Поехали домой, девочка!»
Прошло еще десять минут, прежде чем у нее перестали дрожать руки и она смогла взяться за руль. И еще десять, прежде чем до нее дошло, что она стоит на месте. Донна надавила на газ с такой силой, что из-под буксующих колес веером полетели камни. Джип рванул вперед, и Донна забыла обо всем, кроме слепящего солнца и дороги.
Скорее домой и выпить. А потом позвонить Спэрроу и сказать, что вернулся Леон Сиола.
Внутренний голос подсказывал ей, что эта новость вряд ли приведет шерифа в восторг.
Притворно охая, молодой мужчина встал, потер шею и размял занемевшие ноги. Он опять принялся за свое:
— Дуган, мы не можем этого допустить. Это сведет на нет все, чего мы добились.
Старик даже не оглянулся. Он неотрывно смотрел на поднятые вдали клубы пыли.
— Ник, мы не в силах это остановить.
— Может быть, и так, но его-то остановить мы можем!
— Но ведь точно мы не знаем.
«Да знаем, черт побери, знаем! — подумал молодой. — Мы отлично знаем, что это он, но ничего не делаем. Ничего!»
— А что, если ты ошибаешься? — тихо спросил старик.
Ник покачал головой, хотя и знал, что старик на него не смотрит.
— Ну а что мы теряем, даже если я ошибаюсь? Придут белые, посмотрят и уйдут. Оставят нас в покое. Что мы теряем, Дуган?
— Себя, — все так же тихо ответил старец.. Молодой снова покачал головой. Этот спор родился раньше, чем он сам. Одни говорят: «Давайте впустим их, мы ведь ничего не теряем. Наоборот, теперь у нас радио и телевидение». А другие: «Если мы пустим их, то потеряем самих себя».
Вот поэтому молодые и уходят, и многие так и не приходят назад.
Вдруг одним движением — таким стремительным и плавным, словно его и не было — старик поднялся, отряхнул пыль с одежды и проверил по солнцу, который час. Не говоря ни слова, он направился к вершине. Ник, отставая на шаг, последовал за ним. Когда они достигли гребня, Дуган указал на бледный призрак луны:
— Еще одна ночь, и все будет сделано. Ник промолчал, и молчание выдавало его сомнения.
— Еще одна ночь… — Старик взял его под руку: спуск в долину был крутой и скользкий. — Знаешь, чтобы это получилось, надо верить. — По его лицу опять промелькнула тень улыбки. — И, боюсь, куда сильнее, чем прежде. Но ведь вера есть…
Ника волновало совсем другое. Вера у него была: он хранил ее даже тогда,
Он думал об убийствах.
Вернее, о том, что они повлекут за собой.
Глава 6
Насвистывая под нос, Малдер вошел в кабинет.
День начался с роскошного, фантастического — ну прямо-таки в лучших традициях Голливуда — рассвета, обещая и дальше быть таким же великолепным. Малдер даже засомневался-, уж не сон ли это? Три дня назад в столице спала наконец жара; температура стояла почти весенняя, по ночам, умывая улицы, шли проливные дожди и дул, разгоняя смог, ветер, так что небо над городом сияло безукоризненной голубизной.
Свежая зелень листвы, яркие цветы… все так прекрасно, что даже противно.
Но он уж как-нибудь перетерпит, не полный же идиот.
В его кресле за столом сидела Скалли.
— Доброе утро! — весело приветствовал ее Малдер.
За эти дни ему удалось расколоть два дела, над которыми он корпел уже целый месяц. Причем на этот раз, для разнообразия, агенты, работавшие над ними, были искренне ему благодарны: ничье самолюбие при этом не пострадало, и в скором времени еще два мерзавца увидят небо в клеточку.
Малдера не слишком удивило, что Бет Ньюхаус в отличие от Бурнелла так и не зашла извиниться за свое поведение. Он ее с тех пор вообще не видел — еще один знак, что жизнь прекрасна. А может, он вообще ошибался насчет того, что эта парочка подставила его сознательно?
Для полного счастья ему сейчас не хватало только большого пакета семечек.
— Как дела? — спросил он, швырнув кейс на заваленный папками стол.
Скалли опустила руку под стол и метнула ему пластиковый пакет.
Малдер поймал его одной рукой: не может быть, семечки! Он улыбнулся. Еще один знак, причем добрый. Тут он засомневался:
— Ты же терпеть не можешь, когда я грызу семечки. От них мусор, а ты известная чистюля. — Он взвесил пакет на ладони. — В чем подвох?
Невинно пожав плечами, Скалли раскрыла кейс. Сегодня она была в зеленом костюме и блузке в тон с брошкой у ворота.
— Скалли, в чем подвох? — переспросил Малдер, бросая пакет на стол.
Достав папку, она помахала ею и положила себе на колени.
Малдер молча посмотрел на папку, потом на Скалли, потом на семечки… Нет, это определенно знак. Только у него нет желания выяснять, какой именно.
Заметив выражение его лица, Скалли улыбнулась:
— Да не волнуйся ты так! Может, тебе еще и понравится.
Малдер молчал.
Скалли уселась поудобнее и спросила:
— Итак, что тебе известно о массовом истреблении скота?
— Нет, Скалли, я тебя прошу, только не это!
Он подошел к рабочему креслу, плюхнулся в него и, развернувшись к ней лицом, закинул ногу на ногу, всем своим видом давая понять, что не намерен отвечать на риторический вопрос без особой на то необходимости. Похоже, она подготавливает его, настраивает на «необычный» лад.