Кровная месть
Шрифт:
— Хорошо, Вадим Сергеевич, я вас прекрасно понимаю. Глупое и трагическое недоразумение. Но потом была вторая комиссия, и вы приехали, как мне кажется, отомстить. Не так ли?
Он пожал плечами.
— Может быть.
— Вы знали убийц Ратникова? Он кивнул.
— Чекалин и Тверитин? — спросил я. Он посмотрел на меня чуть удивленно.
— Вы-то как на них вышли? По этому вопросу не осталось никакой документации.
— Что с ними стало? Один из их бывших коллег сказал мне, что они были наказаны. Поскольку два года условно наказанием назвать нельзя, я хотел бы знать, что с ними.
—
— Как и когда?
— Вскоре после этого нелепого суда. В составе спецназа их направили в Карабах и там попросту пристрелили.
— Вы сами об этом позаботились?
— Нашлись люди. Что вас еще интересует?
Он и так сказал мне слишком много, и даже если бы у меня еще оставались вопросы, я бы не стал их задавать. Мы очень сухо распрощались, и я оставил его роскошный кабинет.
А по возвращении меня ждала бумага из ФСК, где сообщалось, что бывшие сотрудники Краснодарского краевого управления службы безопасности лейтенант Георгий Чекалин и лейтенант Андрей Тверитин действительно были завербованы в состав добровольческого формирования для ведения боевых действий в районе Нагорного Карабаха на армянской стороне. Оба пропали там без вести в первые же дни. Предполагается гибель во время боевого задания.
34
Нина добилась своего, Аня снова проживала вместе с ней. Она и сама не знала, зачем ей это понадобилось, но, видимо, ей нужно было все время проявлять заботу о ком-то слабом и беззащитном. Аня для этого вполне подходила.
Жизнь их на Юго-западе была весьма бестолковой. Ели, пили, смотрели телевизор, гуляли в лесополосе неподалеку, ходили по магазинам. Спали раздельно, и, хотя Аня то и дело порывалась перевести отношения в большую близость, Нина ее грубо осаживала.
— Вот родится у тебя малыш, — говорила она мечтательно, — и будут у него сразу две мамы. Не так уж плохо, а?
— А на что мы будем жить? — спрашивала Аня, которая уже длительное время не показывалась на работе.
— Как-нибудь, — отвечала Нина. — А то давай уедем отсюда, а? К югу поближе. На юге жить легче, там солнца больше.
— Как хочешь, — Аня только сладко улыбалась.
— Сначала давай родим, — сказала Нина. — Тут столица, медицина на уровне. У нас знаешь какой процент детской смертности был?.. Жуть.
Она полагала, что сведения об истинных убийцах мужа придут к ней каким-нибудь чудесным путем, вроде откровения во сне или нечаянной встречи. Устроив целый ряд убийств людей, связанных с гибелью ее детей, она считала это длительным восхождением к поднебесной истине. В ней просыпалась древняя языческая вера в гармонию небесных сфер, и она служила восстановлению этой гармонии. Теперь она могла и пожалеть убитых ею людей, но даже сейчас она не отказывалась ни от одного из убийств.
Феликс Захарович появлялся у них не слишком часто. Его не радовало размещение Ани в той же квартире, но спорить с Ниной он не стал. В это время в организации начинался период активной деятельности, и он был подолгу занят. Однажды он пришел среди дня и довольно резко попросил Аню сходить
— У нас полно хлеба, — сказала Аня обиженно.
— Тогда за чаем, — сказал Феликс Захарович.
— Да и чай у нас есть.
— Ветчины у вас нет, — сказал Феликс Захарович. — Вот и сходи.
Она ушла в обиженном недоумении, а Нина спросила:
— Что нибудь случилось?
— Ну во-первых,— сказал Феликс Захарович,— этот следователь из прокуратуры, Турецкий его фамилия, так вот он нашел-таки тех двоих.
Нина медленно поднялась.
— Как? — произнесла она тихо.
— Да вот раскопал,— развел руками Феликс Захарович. — Но ты не радуйся. Они уже давно покойники.
Нина покачала головой.
— Не может быть.
— Проверено,— отрезал Феликс Захарович,— И даже поговаривают, их специально там подставили, чтобы они не позорили ряды. Они ведь из наших были, из комитетчиков.
— КГБ? — спросила Нина. — Моих детей убили люди из КГБ?
— Да бандиты они, — буркнул Феликс Захарович. — Одуревшие от безнаказанности маньяки. Мы таких и раньше вылавливали. Такая у нас практика была, изменников до суда не доводить. Вот и их подставили или шлепнули. Можешь не сомневаться.
— Нет, — сказала Нина. — Во мне нет чувства, что я сделала все. Они, должно быть, живы.
Феликс Захарович не стал спорить.
— И второе, — сказал он. — Пора тебе обретать постоянное место жительства.
— О чем ты? — не поняла Нина.
— Не здесь же тебе век коротать? — Феликс обвел взглядом ее пристанище. — Есть у меня для тебя и квартира, и документы, и даже машина подходящая. Будешь ты шикарной бабой, дорогуша. — Он заулыбался.
— А Аня? — спросила Нина. Феликс Захарович пожал плечами.
— Ей документы не понадобятся. Она со своими может жить.
— Мы там разместимся вдвоем? — спросила Нина. Он радостно улыбнулся.
— Я надеюсь.
— И ты будешь нас навещать? — спросила Нина. Феликс Захарович протяжно вздохнул.
— Всенепременно. Но я должен тебе сказать, что мое положение может измениться каждую минуту. Я остаюсь оплотом консервативных сил, и со мной решительно борется новая генерация. Если они меня поборют, я останусь не у дел.
— Тебе давно пора остаться не у дел, — сказала Нина. — Зачем тебе эти склоки? Сам говоришь, деньги у тебя есть. Вот и шел бы на пенсию.
— Я не за деньги работаю, - обиделся Феликс Захарович. — Я, можно сказать, последний рыцарь идеи. Когда я уйду, от идей органического общества не останется даже воспоминаний.
— Я никогда не понимала твоего органического общества.
— Конечно, — кивнул Феликс Захарович. — Сегодня это мало кто может понять. Это общество будущего.
— Коммунизм? — усмехнулась Нина.
— В каком-то смысле да. Но без тоталитаризма, без догматизма, без подлецов в президиуме. Это развитие самых лучших идей, малышка. Ни социализм, ни капитализм, ни какой иной «изм» планету не спасет. Нужны новые идеи, объединяющие людей. Сейчас у нас в России идет рождение этих идей. Понимаешь, мы отказываемся определять за людей пути их развития, мы призываем их к инициативе, но не для одного только самовыражения, а для общего развития.