Кровник

Пучков Лев Николаевич

Пройдя по кустикам до поворота, я развернулся к шлагбауму задницей и потрусил по дороге прочь от лагеря. Торопиться было некуда — соревнование в скорости с «уазиком» командира полка в программу моей боевой подготовки не входило. Через полчаса Вахид покинет территорию полка, а спустя еще минут пятнадцать проедет мимо. Я, так и быть, в это время посижу в кустиках. Не хочу смущать парней своим странным видом. На сегодня в мои планы входило следующее: прошвырнуться по этой дорожке до подступов к селу, забраться куда-нибудь повыше, хорошо сориентироваться и, оборудовав лежку, мирно уснуть до утра. Утром я сумею легко отследить, откуда стартует машина командира полка, направляясь обратно в лагерь, засеку это местечко

и быстренько пробегусь по утренней прохладе до шлагбаума. Нас везли от центра села до полка минут сорок. Пунктуальный Вахид прибывает в полк к 7.00. Следовательно, из села он должен выехать ориентировочно в 6.20 плюс-минус пять минут. Следом за ним можно будет выдвигаться и мне. Полагаю, вполне достаточно двух часов, чтобы добежать до лагеря, попрыгать по деревьям и аккуратно просочиться в «изолятор». Короче, все тип-топ…

Рассуждая подобным образом, я трусцой поднялся на небольшой перевал, миновал его верхнюю точку и… резко затормозил, разинув рот от удивления.

Внизу распростерся Хатой… Я протер глаза и ущипнул себя за щеку — видение не проходило. Стрелки моих часов фиксировали 19.45 — получалось, что от лагеря до села было всего лишь двадцать минут бега трусцой.

— П…дец, приехали, — совершенно самостоятельно пробормотали мои губы и свернулись в трубочку. Совсем как у Тэда в моменты наивысшего удивления.

Получается, что те, кто вывез нас из села, сорок минут нарочно елозили по горным дорогам. Чтобы создать видимость солидного удаления.

Полк нагло располагался в пяти минутах езды от села, и поскольку он стоял в седловине, звукоизоляция была просто великолепная. Именно поэтому я ни разу не слышал характерных шумов сельского быта, хотя ночью на таком расстоянии, по идее, можно было что-нибудь уловить, особенно собачий лай.

Это было неслыханной дерзостью — подобного прецедента на моей памяти не случалось ни разу. Вот оно что! А наши-то утюжат горы из «Акаций» и «Града», долбят методично по гипотетическим «духовским» квадратам. Кому могло в голову прийти, что «духи» — вот они, рядышком с селом? Ой-е-е!!! Куда, на хрен, разведка смотрит? Каким местом груши околачивает спецназ? Обидно, очень обидно… Ну ничего, господин Музаев, — теперь все. Теперь Имрану не понадобится менять маски под осень. Дай Бог мне только благополучно выбраться отсюда…

Приняв вправо, я пробрался к первым попавшимся кустам, двигаясь на полусогнутых по склону холма, устроился поудобнее, вооружился биноклем и стал ожидать.

С моего наблюдательного пункта открывался великолепный обзор. На фоне голубо-дымчатой панорамы могучих гор прекрасно прослеживались следы многочисленных разрывов снарядов, ложившихся километров за десять от Хатоя к югу. Наши добросовестно лупили по подозрительным квадратам. Наверно, аналитики с глубокомысленным видом дают каждое утро начальнику артиллерии свои выкладки — типа того, что «духи» обязательно должны быть вот именно в этом квадрате.

Зря стараетесь, ребята! Ну ничего, ничего — всякому овощу свое время.

В 20.09 из леса на перевал выскочил «уазик», порычал в верхней точке и неторопливо спустился к селу. Далеко он не поехал. Выписав дугу по близлежащей к перевалу оконечности села, подрулил к обширной усадьбе, расположенной несколько на отшибе, и въехал во двор.

— 0-е! Вот и ладненько, — удовлетворенно констатировал я. — Не надо будет шастать по улицам и смущать соседских собак…

Усадьба состояла из двух дворов, разгороженнь1х общим забором. В первой половине, расположенной ближе ко мне, разместился небольшой беленый домик и навес для машины — «уазик» загнали под него. В разделительном заборе имелась дверь, которая вела во второй двор. В нем располагался дом подлиннее и покруче — этакий добротный кирпичный билдинг с железной крышей, ярко отсвечивавшей в лучах клонившегося к западу

солнца.

Из «уазика» вышли четверо и тут же разделились — трое направились к маленькому домику, а четвертый вошел в калитку разделительной стены и исчез из поля зрения.

— Ну вот и все, Вахид, — пробормотал я. — Вот и накрыли мы твое гнездышко. Интересно, кто там, в теремочке, живет?

Посидев в кустах еще с полчаса, я ничего интересного не обнаружил. В первом дворе минут пять шастали туда-сюда мужики — от машины к столу перед домом и обратно. Затем они уселись за стол то ли ужинать, то ли еще зачем. Второй двор с моей позиции не просматривался — разве что верхняя треть окон дома. Посчитав мужиков за столом (а их было пятеро), я сделал вывод, что, помимо приехавших, в усадьбе постоянно находятся двое сторожей. Из второго двора никто не появлялся. Делать мне здесь было больше нечего. Выбравшись из кустов, я пробрался за перевал и побежал обратно в лагерь, благоразумно рассудив, что, если в лесу будет слишком темно для высотного перемещения, можно с успехом переночевать, привязавшись тросом к дереву.

Спустя двадцать пять минут я уже сидел на дубе. Видимость была вполне достаточная, и я примеривался, как получше забросить кошку на следующее дерево, а уже в 21.40 Тэд с интересом наблюдал, как я стираю в умывальнике свой перемазанный в белилах спортивный костюм — без табурета и одеяла сохранить его в первозданном виде не получилось…

Утром следующего дня мы плотно позавтракали, дождались приезда командира полка и мило с ним распрощались, пообещав на страницах будущей книги в самых выгодных тонах выделить его распрекрасный образцово-показательный «Мордас» — этакую розочку на фоне беспросветного военного дерьма. Расспросив, куда мы желаем податься, командир проинструктировал трех парней в гражданке, вооруженных автоматами, и удалился. Зам по снабжению Исмаил дал нам в дорогу трехлитровую банку свежеизжаренного шашлыка, десять лавашей и упаковку баварского пива.

— Спасибо, Исмаил, — растроганно поблагодарил я, а про себя решил: когда мы будем штурмовать этот лагерь после обильной артподготовки, надо будет сказать своим бойцам, чтобы не брали Исмаила в плен. Зачем такому хорошему человеку мучиться в вонючем подвале «фильтра»?

Затем трое проинструктированных обраслетили наши запястья в положении «руки за спину», натянули на самый нос вязаные шапочки и усадили на заднее сиденье «ленда». Покатав дорогих гостей положенные сорок минут по окрестным дорогам, сопровождающие избавили нас от своего присутствия где-то за околицей Хатоя, на дороге, ведущей в Грозный, а на прощание пожелали больше в здешних местах не появляться. Дескать, небезопасно тут, злые федералы шастают пачками.

— Сегодня ночью мне придется спать в машине? — прозорливо поинтересовался Тэд, растирая запястья и задумчиво глядя вслед удаляющемуся «духовскому» «уазику».

— Верно мыслишь, коллега, — одобрил я ход его рассуждений. — Однако до ночи еще далеко. И неизвестно, придется ли спать вообще. Может быть, коль скоро потребуют обстоятельства, мы будем всю ночь трястись по горным дорогам. А посему давай-ка покинем эту дыру, замаскируемся где-нибудь в лесочке и отдохнем там как следует.

ГЛАВА 18

В 19.00 я уже сидел на склоне холма в кустах и наблюдал в бинокль за двойной усадьбой.

Для того чтобы добраться от замаскированного в лесу «ленда» до НП, мне понадобилось почти два часа. Пришлось дать порядочный крюк вокруг села, чтобы не подвергать себя риску быть замеченным кем-нибудь из местных жителей.

В усадьбе все было обыденно и малоинтересно. За тот промежуток времени, что я наблюдал за подворьем, два мужика безвылазно сидели возле дома за столом и упорядочение махали руками — по всей видимости, играли в карты.