Кровные братья
Шрифт:
— Ну да. Очень хотел бы заниматься боксом.
— Так идите переодевайтесь! Чего вы в зал в верхней одежде-то заявились? Ты что, Толя, правил не знаешь?
— Нет, но я хотел спросить сначала…
— Немедленно переодеться!
— Ничего себе строгости тут у вас!
— Да ну. Понтит Нилыч. Он вообще-то мировой мужик.
А потом Олег бегал, прыгал через скакалку и просто так, снова бегал, до изнеможения отжимался от пола, снова бегал и подтягивался на турнике… Наконец-таки Федор Нилович попросил Анатолия обрядить Лисицына в боксерские перчатки. В спарринг-партнеры ему был определен тот самый Женька, который только что тренировал не слишком удачливого Леню.
— Женя, поосторожнее! Ну да ты сам
Принять стойку, приблизительно напоминающую настоящую боксерскую, Олег сумел, как ему казалось, достаточно хорошо. Все-таки опыт многочисленных боксерских поединков, просмотренных по телевидению, сказывался. Но когда он начал один за другим пропускать несильные, но чувствительные удары, стало ясно, что телеви-зионно-зрительского изучения бокса явно недостаточно. К тому же каждый удар, приходящийся на еще не зажившие синяки от встреч с мордоворотами Хана, был очень болезненным. Но Олег терпел, терпел изо всех сил. Вытерпел он и последний удар, самый сокрушительный, от которого слегка помутилось в голове и весь зал: пол, стены, потолок — почему-то начал плавать и как-то странно перемещаться в пространстве.
— Брейк! Женя, ты не слишком ли?
— Да что вы, Федр Нилыч! Я ведь осторожненько…
— Ничего себе: «осторожненько»! Явный нокаут! Но парень-то молодец! Даже на ногах устоял. Так, как тебя зовут-то? Олег? Ты как себя чувствуешь? Голова кружится?
Голова не просто кружилась. Перед глазами плавали разноцветные полосы, и, кажется, даже подташнивало.
— Я в порядке.
— Ну а раз в порядке, подойди сюда. Лисицын сделал несколько неуверенных шагов.
Шатало, ноги почему-то внезапно как-то ослабели, хотелось прилечь. Но он превозмог себя и пытался стоять как можно прямее.
— Ты уж извини, парень. Но спорт у нас серьезный, сугубо мужской, тут сюсли-мусли не разводят. И бывает, что получаешь удары посильнее, чем угостил тебя Женя. Ты ведь понимаешь, надеюсь, что он это сделал не со зла? Это наши, так сказать, приемные экзамены. Выдержишь — милости просим к нашему шалашу, будем работать, не понравится — ну что ж, на нет, как говорится, и суда нет. Дайте ему воды. И попить, и лицо сполоснуть. Ну, приходишь в себя?
— Да. Все хорошо.
— Тогда слушай. Заниматься с тобой я готов, если, конечно, ты не струсишь и не пожалеешь после первого Жениного «благословения» себя, любимого, а твердо усвоишь, что на пути у боксера таких «благословений» предстоит еще о-хо-хо сколько. Как у тебя с учебой?
— Он, Федр Нилыч, обещает в следующую четверть на твердого «хорошиста» вытянуть.
— А чего ты, Толик, за него выступаешь? Сам большой. Сам может на все вопросы ответить. Насчет «хорошиста» — поверим, но проверим. Неучей, бездарностей и двоечников нам даром не надо. Это первое. Второе. Упаси тебя бог, Олежек, подумать, что наши занятия предназначены для того, чтобы ты сумел более мастерски размахивать кулаками в дворовых драках. Первый же случай, когда я узнаю, что мой ученик замешан в учинении какого-то дешевого уличного мордобоя, для него становится и последним, будь он хоть кандидат в мастера или возможный победитель всех ближайших значительных соревнований. Я не учу шпану и хулиганье. Естественно, если на человека напали и он, защищаясь, применил приобретенные умения, — это другое дело. Но самому, первому… Ты меня понимаешь?
— Конечно. Толян мне многое уже объяснил.
— Тогда последнее на сегодня. Я терпеть не могу всех этих полублатных кличек: Толян, Колян, Шмолян… У каждого человека есть имя. Имя, как правило, звучное и красивое. И называть его надо именно так, а не какими-то дикими бандитскими кличками.
У нас это не принято. Ты начинаешь заниматься боксом. А ты знаешь, что такое бокс? Откуда он пошел?
— Ну да, наверное…
— Не уверен. Кулачные бои существовали во всех
Лисицын не сдрейфил. И с каждой следующей тренировкой все с большим и большим удовольствием втягивался в непростые, насыщенные большими физическими нагрузками занятия. И как бы там ни иронизировал Орликов по поводу его предыдущего увлечения псевдофутболом, сам Олег считал, что многочасовые кружения с мячом по мини-площадке кое в чем ему помогли, прежде всего в умении как-то контролировать и быстро восстанавливать дыхание. Да и выносливость толкотня на маленьком пыльном пятачке изрядно развивала.
Федор Нилович разрешил Лисицыну ходить на тренировки вместе с Орликовым, хотя обычно из начинающих составлялась отдельная группа. Но, видя, что парни определенно сдружились, да и живут в одном доме, тренер сделал на этот раз исключение.
В занятиях вместе с достаточно уже опытными спортсменами были и положительные и отрицательные стороны. С одной стороны, Олег схватывал какие-то приемы и секреты, к которым начинающих ведут достаточно долгое время, с другой — допускал элементарные «школярские» ошибки, вызывающие возмущенные вопли Нилыча: «Лисицын, ну что ты делаешь, что ты стоишь как пень? Сколько можно повторять! — И, вспомнив, с кем он имеет дело, раздраженно махал рукой: — Ах да, ты ведь у нас совсем „зеленый“. Смотри сюда!»
И все-таки, вероятно, позитивного было значительно больше, во всяком случае, Олег уверенно проявлял себя как перспективный молодой боксер и прогрессировал очень быстро. Большое значение имела, конечно, и постоянная помощь Орликова.
Анатолий — единственный ребенок в семье — с удовольствием принял на себя обязанности «старшего брата» не только в спорте, но и по всем жизненным делам по-серьезному взял «шефство» над Лисицыным. Благо времени для общения у них было более чем достаточно. Помимо дружеских «посиделок» у Орликова массу свободного времени предоставляла дорога на тренировки и обратно. О чем только они не переговорили за это время! Разумеется, говорил и рассказывал преимущественно Орликов. Но Лисицын — парень чрезвычайно простой и необразованный — умел быть благодарным слушателем, а обладая от природы и достаточными умственными способностями, и цепкой памятью, успешно впитывал всю новую для него информацию.
Первоначально довольно тяжелой нагрузкой для Лисицына было прочитывать те книги, которые подбрасывал ему Орликов. А попробуй не прочитать, когда Орликов в обязательном порядке устраивал «экзамен» по прочитанному! Впрочем, довольно быстро Лисицын обнаружил, что чтение — не такое уж никчемное занятие и что кроме детективов есть и другие, вполне даже интересные книжки.
Конечно же немедленное, как было обещано тренеру во время первой встречи, превращение в стопроцентного «хорошиста» не произошло так стремительно, как этого бы хотелось, Ближайшую после начала занятий боксом четверть Лисицын закончил все-таки с двумя «трояками». Но в дальнейшем он действительно «подтянулся» и серьезно улучшил свои оценки. И здесь не обошлось без влияния Орликова. Прежде всего оно заключалось в постоянном контроле за достаточно безалаберным парнем. Но были предметы — математика, физика, — в которых Орликову приходилось выступать и в роли прямого репетитора.