Кровные узы. Шрамы прошлого
Шрифт:
– Ты что делаешь? – удивился парень, проследив за судорожными движениями девушки. – Зачем ты… топчешь пол?
– Я только что раздавила маленького паука, – с непроницаемым выражением лица соврала Мелинда, возвращаясь на свое место. – Не сдержалась, прости.
Парень кивнул, удовлетворившись объяснениями любимой. Прочистив горло, он продолжил свою речь:
– Думаю, ты куда быстрее избавишься от депрессии, если вернешься к творчеству и начнешь строить планы на будущее, как и хотела в прошлом году. Я же сказал, что оплачу любой университет, который ты
Когда парень закончил говорить, и до Мелинды долетел смысл каждого сказанного слова, она испытала чувство, словно в голову впечатали тяжелую шипованную булаву. Аллан вслух упомянул про перспективы на будущую жизнь, когда одна только мысль об этом уничтожала ее изнутри…
– Я не хочу обсуждать сейчас эту тему.
– Но почему?
– Если ты действительно хочешь знать, скажу так: я не вижу смысла строить творческую карьеру, так как больше не человек.
– Разве это так важно?
– А ты хочешь сказать, что нет? – раздраженно выпалила она. – Я навсегда застряла в восемнадцатилетнем возрасте! Из-за внешности люди даже всерьез не станут меня воспринимать, а тот факт, что я не старею… Со временем он вызовет невероятный скандал, если придется общаться с одними и теми же людьми в кругах киноиндустрии.
– Ты всегда можешь творить дистанционно. Зарабатывать признание и писать крутые сценарии, при этом не мелькая на каждом мероприятии, интервью и представлении.
– Но не о такой жизни я мечтала, Аллан. Не о жизни затворника.
– Неужели творчество тебе нужно лишь для того, чтобы все люди мира знали тебя в лицо? Ради какой-то мнимой популярности и глупых светских вечеринок? Я думал, что, прежде всего, это твоя отдушина и любимое дело, которому ты хочешь посвятить свою…
– Так и есть, – прервала его девушка на полуслове, – писательство и кино – моя отдушина, моя страсть, мой смысл жизни. Но и в тени я прятаться не желаю, потому что хочу прочувствовать жизнь сполна.
– А разве кто-то говорил, что придется прятаться в тени? Мне просто хотелось сказать, что иногда придется проявлять осторожность, – уголки рта Аллана дрогнули в улыбке. – Посмотри на меня, я уже сто двадцать четыре года живу полноценной жизнью, а в прошлом вообще регулярно гастролировал с сольными музыкальными выступлениями. Как видишь, ничего плохого не произошло, и никто не уличил меня в том, что я какой-то не такой.
– Даже если я осознала свое призвание писать, то растеряла вдохновение. Садясь за работу с отличной, казалось бы, идеей, я открываю чистый лист и всякий раз его закрываю, потому что в голову не лезет ничего. Ноль. Мне не под силу написать ни строчки.
– Я знаю, что сейчас тебе трудно это осознать, – накрыв ладонь девушки своей, тихо произнес Аллан, – но рано или поздно все наладится, а творческий кризис пройдет. От тебя требуется лишь взять себя в руки и с мужеством пережить этот непростой период.
Девушка фыркнула.
– Звучит не слишком убедительно.
– Уверен, если ты поступишь в университет и вольешься в деятельность, обязательно почувствуешь творческий подъем.
Аллан вздохнул
– Я знаю, как ты мечтала учиться, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты отказывалась от своей мечты так просто. Когда меня только обратили, тоже испытал что-то очень похожее на кризис, но со временем это прошло, и я смог дальше заниматься музыкой…
– Нет, – твердо отрезала Мелинда и высвободила свою руку. – Я не желаю говорить о гребаном университете, потому что никуда поступать не собираюсь. А то, что ты пытаешься сравнить меня с собой, это… это глупо! Ты обратился при других обстоятельствах, твои родные не умирали и…
– Но мне, как и тебе, было тяжело. После обращения братья на долгие годы отрезали меня от человеческого общества. Я тяжело переживал разрыв с друзьями и одиночество.
– Это все очень грустно, но, тем не менее, ты не терял комфортную жизнь, дом и семью, а значит, не можешь с уверенность раздавать мне советы.
– Мелинда, я всего лишь хочу сказать, что у каждого в жизни случаются сложные периоды. Суть в том, что нельзя опускать руки без боя.
– Мне не становится лучше от того, что ты пытаешься навязать мне стремления, к которым я больше никогда не вернусь.
– Не говори глупостей.
– В отличие от тебя, я не боюсь посмотреть правде в глаза и принять очевидные факты.
– О чем ты вообще? Какие еще очевидные факты я не могу принять?!
– Признайся, ты покончил с музыкой не потому, что перестал видеть себя в профессии, а потому, что с обращением тебя покинуло творческое вдохновение. Это проклятие для таких, как мы.
Стоило этим словам сорваться с губ, как из растерянного и печального лицо Аллана сделалось непроницаемым и жестоким, словно железная маска. Его словно накрыла какая-то необъяснимая мрачная тень, в которой не было ни намека на снисходительность. Аллан выглядел так, будто Мелинда только что затронула самые болезненные струны его души.
– Никакого проклятия не существует, Мелинда!
– Я не верю.
– Я покончил с музыкой, потому что меня бросила девушка, когда-то значившая для меня все. Она так туго связывала меня с миром музыки, что всякий раз, когда я садился за инструмент, перед глазами всплывал образ той, что плюнула мне в лицо и растоптала сердце. После того, как Ленора меня бросила и ушла к другому, я не мог подходить к инструменту двадцать лет, а когда боль наконец отступила и я сел за рояль, то внезапно обнаружил, что музыка захватывает меня так, как и раньше.
Тему бывших отношений Аллана они обсуждали всего раз, когда Мелинда настояла, чтобы парень рассказал ей о своем прошлом. Тогда, как и сейчас, он не сообщил ей ничего нового, потому что незадолго до этого Вэлла уже успела раскрыть ей всю информацию. В последующие разы Мелинда даже не пыталась выпытать у Аллана что-то еще, так как не хотела в очередной раз наблюдать за его болезненной реакцией на эти тяжелые воспоминания. Поразившись внезапной откровенностью, Мелинда оцепенела.
– Почему ты не рассказывал об этом раньше?