Кровный враг
Шрифт:
Сцилла стоял у городских ворот, ожидая солдат. Посланника сопровождал темноволосый мужчина в преклонном возрасте, высокий, с аккуратной седой бородой и коротко подстриженными в римском стиле волосами. В том, как вел себя мужчина, не было ни намека на сутулость, его спина была строго прямой, а походка - высокомерной и уверенной, его серые глаза выражали как раз то изящество и стальную холодность, которые подобают вождю племени. На его плечи был накинут дорогой плащ, под которым он носил тунику и яркие штаны. Посланник холодно посмотрел на Фигула.
– Оптион, - начал он, - по словам центуриона
Фигул пожал плечами: - Мы просто оказались в нужном месте в нужное время. Любой другой солдат сделал бы то же самое на наш месте .
Посланник изобразил улыбку: - Я вижу, это сказано со смирением истинного римского воина. Тем не менее, факт остается фактом: если бы не твои действия, добрым людям Новиомагуса грозила бы голодная зима. Правитель Когидубн попросил меня передать тебе его благодарность.
– Хорошая награда была бы лучше, - пробормотал Рулл себе под нос.
Сцилла перевел взгляд на ветерана: - Что ты сказал, солдат?
– Ничего, - сухо ответил Рулл.
– Просто говорю, что приятно, когда тебя время от времени благодарят.
Сцилла какое-то время изучала легионера, прежде чем указать на человека рядом с ним.
– Позволь представить тебе вождя Тренагаса, законного верховного правителя всех племен дуротригов. Он повернулся к Тренагасу и слегка поклонился: - Ваше величество, это солдат, о котором я вам говорил: Оптион Фигул из Второго легиона. Он офицер, отвечающий за ваше сопровождение.
Тренагас сузил глаза и посмотрел на Фигула, словно созерцая незнакомое блюдо за ужином. На каждом его пальце блестели золотые кольца: - Сцилла сказал мне, что ты галл. Он говорил с легкими следами местного акцента.
Фигул кивнул: - Моя семья из племени эдуи, Ваше Величество.
– У нас общие предки, - беззаботно ответил Тренагас.
– Мы, дуротриги, - потомки первых кельтов, пересекших море, знаешь ли ты . Двести лет назад наши предки пришли на эти берега, основали деревни, построили храмы и устроили фактории. Теперь наши римские друзья хотят сделать то же самое, хотя и в большем масштабе, а маргинальное меньшинство возмущается. Лицемерно с нашей стороны, тебе не кажется?
Фигул колебался, опасаясь быть вовлеченным в политические дебаты с Тренагасом о тонкостях имперской политики, не желая обидеть правителя: - Думаю, да, ваше величество.
Тренагас напрягся, в уголках его узких глаз появились морщинки: - Мы слишком долго отворачивались от цивилизации. Такие люди, как Кенатак, идут по пути, который приведет к полной катастрофе. Они должны быть устранены.
– Его рот задрожал, а слюна появилась на губах аристократа, когда он продолжил.
– Клянусь всеми богами, Кенатак еще пожалеет о том дне, когда заставил меня бежать от моего народа. Я провел пять лет в изгнании во дворце губернатора в Нарбоненсисе. Пять долгих лет я провел правителем без земли, в то время как эта сволочь настроила мой народ против меня. Теперь Кенатак сам узнает, что значит быть изгнанным из собственного дома.
Ярость в его голосе застала оптион врасплох, и он про себя задался вопросом, движим ли Тренагас больше глубокой ненавистью к нынешнему вождю, чем горячим желанием привести свой
– Немного, Ваше Величество, - ответил Фигул.
Тренагас глубокомысленно кивнул: - Я выучил латынь во время моего пребывания в ссылке. Я тоже много читал и часто разговаривал с губернатором. Тогда мне пришло в голову, что наша местная культура прискорбно низка, и если мы не пойдем по пути всего лучшего у римлян, наш народ обречен. Кенатак, конечно, ничего в этом не понимает. Он простой грубиян, который думает, что сопротивление предпочтительнее перемен. Но как только он уйдет с дороги, я познакомлю своих верных подданных с преимуществами римской культуры на благо моего народа. Я начну с постройки собственного дворца.
– Это будет очень мудро и великодушно с вашей стороны, Ваше Величество, - сказала Сцилла.
– Люди будут любить вас за это.
Их прервал слабый стук копыт, приближавшийся со стороны города, и Сцилла повернулась к воротам и увидела приближающуюся к ним хрупкую фигуру, которая ехала верхом на холеном белом скакуне с отороченным мехом капюшоном, низко надвинутым на лицо для защиты от холодной погоды. Фигул смотрел, как фигура рысью промчалась мимо солдат, с уверенной манерой человека, получившего множество инструкций.
– Ах!
– сказал Тренагас, сияя от гордости. – Вот, наконец, и она. Моя дочь.
Всадница осторожно натянула поводья, остановила лошадь рядом с Тренагасом и откинула капюшон на своем зимнем пальто, открывая лицо элегантной молодой женщины с блестящим серебряным кельтским торком, обмотанным вокруг шеи, и длинными каштановыми волосами ниже ее плеч. Она улыбнулась Тренагасу, ее светло-голубые глаза мягко светились над гладкими круглыми щеками. Тренагас сделал ей знак, когда она спешилась.
– Позволь представить мою дочь Анкасту. Дитя мое, это оптион Фигул из Второго легиона.
Анкаста кивнула галлу, ее губы сложились в легкую улыбку, когда их глаза встретились. Фигул на мгновение потерял дар речи, взволнованный неожиданным видом красивой женщины среди них. Он быстро восстановил самообладание: - Приятно познакомиться, госпожа.
Анкаста уставилась на него: - Для тебя – моя госпожа, - возмутилась она, хотя, в отличие от отца, в ее голосе не было и намека на местный акцент.
– Я дочь правителя, а не какая-нибудь обыкновенная девка, и вы все будете обращаться ко мне именно так.
– Понял, моя госпожа, - нерешительно ответил Фигул. - Мои извинения. Затем он посмотрел на Тренагаса.
– Она, э-э, должна пойти с нами?
– Конечно! Она моя плоть и кровь. Вряд ли я оставлю ее здесь, в Новиомагусе.
– Он нахмурился, глядя на Фигула. А, что, есть проблема?
– Нет, Ваше Величество, - слишком быстро ответил Фигул. Затем он покачал головой.
– Я имею в виду … может случиться какая-нибудь опасность. Схватка, например. А, там нет места для женщины.
Анкаста уперла руки в бока и сердито посмотрела на оптион: - Это так, оптион? Возможно, ты бы предпочел, чтобы я осталась дома готовить и убираться, как добрая римская девка?