Кровью омытые. Борис и Глеб
Шрифт:
Несмотря на ранний час, Киев давно пробудился. На улицах людно, и все больше чужих, новгородских, с котомками, узлами.
Не дожидаясь тепла, новгородские полки покидали Киев. За помощь Ярослав расплатился щедро, каждому ратнику досталось по четверти гривны, а именитых людей одарил богатыми подарками…
Воевода Добрыня, выйдя со двора, лицом к лицу столкнулся с Ярославом. Уминая подсыпавший за ночь снег, вышли за городские ворота. Оба в валенках, шубах и собольих шапках. Остановились, смотрят
— Прознает Святополк, что новгородцы Киев покинули, станет подбивать короля на войну с Русью, — сказал Добрыня.
— О том и я подумал, — согласился Ярослав. — Коли такое случится, сызнова поклонимся Новгороду.
Глава 16
Глухо отдаются шаги под сводами католического монастыря. Монах в черной сутане, подпоясанной бечевкой, опустив на глаза капюшон, безмолвно шагает впереди. Монах идет быстро, и Болеслав едва поспевает за ним. Король запыхался, в душе проклинает монаха. Вдоль узкого перехода — низкие полукруглые двери. У одной из них монах остановился, стукнул согнутым пальцем, пробубнил:
— Во имя Отца и Сына!
— Амен! — ответил ему тихий голос.
Монах открыл дверь, пропустил короля в келью, снова закрыл. Привыкшие к темноте глаза Болеслава разглядели маленького розовощекого епископа, настоятеля монастыря.
Узнав короля, епископ поклонился и, указав на плетеное кресло, с трудом сказал по-польски:
— Садитесь, ваше величество.
Болеслав уселся, беглым взглядом окинул келью. Деревянное ложе, столик с двумя креслицами, широкая полка с книгами, соломенная подстилка на полу.
Король усмехнулся в усы. Ему ли не знать, что нет богаче и могущественней этого католического монастыря, построенного еще при жизни короля Мешко.
Сквозь полуприкрытые веки на Болеслава смотрели умные, молодые глаза настоятеля. Епископ ждал, что скажет король. Покрутив усы, Болеслав заговорил по-немецки:
— Святой отец, настал конец моему терпению. Русский князь Ярослав прогнал зятя моего Святополка с княжения. Отец Ярослава, покойный Владимир, Святополка и дочь мою Марысю в темнице гноил…
Сложив на животе руки, настоятель слушал. Болеслав продолжал:
— Я обещал князю Святополку, что верну ему стол…
— Но чего хочет мой король от слабого немощного старца? — прервал настоятель Болеслава.
— Святой отец, тебе известно, что и король Мешко, и я способствовали укреплению среди нашего народа истинной католической веры.
— Так, так, ваше величество, — мелко закивал настоятель.
— Когда я заберу Червень и Перемышль, то построю там католические монастыри. Но, святой отец, для похода в русские земли я должен знать, что германский император Генрих не посмеет в мое отсутствие напасть на Ляхию.
Настоятель неожиданно поднялся, взмахнул руками, сказал:
— Ваше величество, вы можете быть уверены, император
В лето шесть тысяч пятьсот двадцать шестое от Сотворения Мира, а от Рождества Христова в тысяча восемнадцатое солеными слезами умылась правобережная Киевская Русь. Навел Святополк войско Болеслава на отчие земли, вытоптали копыта еще не сжатую смердову ниву, опустошили села и деревни.
На Буге встретил Болеслава воевода Будый и начал через реку задирать короля, насмехаться:
— Эй ты! Вот проткнем мы тебе палкой твое толстое брюхо!
Переправились поляки через Буг и с криком «Погром! Победа!» смяли полк русичей. Воевода Будый едва спасся.
Не устоял под вражеским натиском и червенский посадник Ратибор с дружиной, пали города Червень и Перемышль.
Оставляя клубы седой пыли и пепел пожарищ, тянулось шляхетское рыцарство на Киев…
Ликует король ляхов. Со дня перехода границы его воинство не встречает серьезного сопротивления. Бояре Путша с Горясером разведали: Ярослав в замешательстве и не готов к отпору.
Вот уже половина пути пройдена. Шляхетские полки ведет сам Болеслав, по правую руку воевода Казимир, по левую — Святополкова дружина с воеводой Блудом.
Шло рыцарство на Русь, а тем часом князь Святополк, минуя русские сторожевые посты, не зная роздыха, гнал коня в печенежскую степь.
Укрываясь в высоких травах, сухой, загорелый печенег издалека не спускает глаз с русского князя. За князем скачут десяток гридней. Печенег на расстоянии узнал Святополка. Это к нему на помощь водил Боняк орду. Видно, и теперь этот князь урусов направляется за тем же.
Печенег крадется следом, пока не убеждается, Святополк знает дорогу к хану и его конь бежит безошибочно. Только после этого, нахлестывая коня, далеко опередив князя, печенег спешит оповестить следующий караул об увиденном. И вскоре хану Боняку стало известно о приближении Святополка.
На закате нежаркое солнце ровным светом озаряет степь. Она сверкает разноцветьем трав, звенит и стрекочет. Вдалеке у холмов пасутся табуны. Боняк видит, как на курган въехал табунщик, замер, нахохлившись птицей.
Хан сидит на кошме, поджав калачом ноги, напротив русского князя. Перед ними чаши с кумысом, куски конины.
Святополк говорит:
— Не я один тя зову, но и король Болеслав. Он со своими полками уже пришел на Русь, повоевал галицко-волынские земли. Нынче король на Киев направился. Веди и ты туда орду.
Боняк щиплет кончик уха, думает свое: «Этот конязь подобен шакалу, труслив и норовит урвать добычу другого».
Вслух же хан говорит:
— Конязь, в прошлый раз я приводил к тебе орду, но мы не получили ни одной кобылы, ни гривны серебра. Разве не может и на этот раз случиться такое?