Крой тела

Этцольд Файт

С тихим жужжанием под звуки героической мелодии спустилась трапеция с ангельскими крыльями.

— Мило, — прокомментировал Торино. — С техникой безопасности все в порядке?

— Уже продумали, — ответил Йохен, — тут всего три метра. Но кто много будет знать, скоро состарится, поэтому мы не особо рассказываем об этом.

Торино взглянул под потолок студии, куда снова уплыла трапеция.

— А теперь перейдем к самому интересному, — продолжил Йохен, — ведь есть еще и «нет». Для тех, кому не повезет. — Он сделал шаг в сторону. — Если претендентка заработала «да», она

поднимается на «ангельской» трапеции в «небо» студии, как ты только что видел. Если «нет», — Йохен понизил голос, — в полу открывается люк, и девочка летит вниз, в бассейн. — Он снова махнул техникам. — Включите свет и музыку!

Послышались дьявольски драматические ноты, словно король-чародей выступал с войском тьмы из Минас-Моргула. Торино взглянул вниз и увидел подсвеченную красным трясину.

— Болото глубиной всего два метра и абсолютно безопасно, никто ничего не сломает, — сказал Йохен. — Вот почему подиум возвышается на три метра над студийным полом. В конце концов, девочки все сами смогут увидеть. Потом мы, конечно, снимем занавес с бассейна. — Он указал вниз. — Чтобы через стекло было видно, как телки будут выгребать из грязи.

— Это будет бомба, — сказал Торино и похлопал Йохена по плечу. — И это все за полтора дня. Хорошая работа. Когда начинаем?

— Через два часа, — ответил Йохен. — И у нас еще много дел.

Глава 10

Директор детского дома выслушал историю Владимира, но не придал ей значения. Давно известно, что дети часто жалуются, в том числе и на сексуальные домогательства со стороны воспитателей. В общем-то, директору было все равно, но остатки совести его все же мучили: можно ли на такое закрывать глаза?

Он знал Инго М., лично брал его на работу, потому что тот как воспитатель мог действовать решительно. Директор также. К сожалению, Инго, очевидно, нравилось бить детей. Вот это директору претило.

Но всегда нужно делать скидки. Когда детским домом управляла тетушка, душа-человек, Инго едва ли мог получить здесь работу. Дама слыла поклонницей «толерантной педагогики». Зато теперь в детском доме царили спокойствие и порядок, а раньше была сплошная анархия.

Но вдруг, чего доброго, история, которую рассказал бледный, испуганный мальчик, действительно правдива? Директор решил поговорить с воспитателем, но, конечно, ссориться с ним он не собирался.

Это предвещало бумажную волокиту, ведь Инго М. наверняка привлечет тяжелую артиллерию: адвокатов, суд по трудовым спорам — все по полной программе.

Чего доброго, на это место придет какой-нибудь слюнтяй, который не будет обладать твердым характером, чтобы в нужный момент взять все в свои руки, как это делал Инго М. Это не отвечало предписаниям, но было совершенно необходимо, ведь в бассейне с акулами уговоры не помогут. И язык силы — единственное, что хорошо понимало это никчемное отродье. Большинство из них все равно станут криминальным элементом. Лучше бы их вообще не существовало. Но тогда должность директора была бы не нужна, а это тоже нехорошо.

* * *

Владимир вышел из кабинета директора.

— Я

поговорю с воспитателем, — сказал тот напоследок. — Если ты плохо себя чувствуешь, сходи в медпункт.

Директор поговорит с Инго. Но поможет ли это? Оставит ли Инго его в покое? Обладает ли директор достаточной властью?

Что-то внутри подсказывало: это не поможет.

Что-то внутри подсказывало: все будет иначе.

«Ниндзя?»

Мысль появилась медленно, из ниоткуда и постепенно обрела форму. Черный, сильный, злой. Что-то внутри его решило сделать нечто большее.

Он должен убить Инго.

* * *

— Нравится тебе это, чертов мелкий х. сос?

Удар пришелся Владимиру в лицо. Во рту появился привкус крови. Он смешался со вкусом куриного фрикасе, которое подавали на ужин в тот вечер.

Инго сидел верхом на мальчике, коленями прижимая его руки к бетонному полу. Они были внизу, в прачечной, где в тот день, в субботу, никто не работал.

— Ты побежал к директору, чтобы облить меня грязью? И это твоя благодарность за то, что я тебе помог, маленький сукин сын? Это за то, что мы вместе смотрели фильмы?

Еще один удар. Страшный хруст и пронизывающая боль. Рот наполнился кровью. Нос Владимира был сломан.

Инго М. чувствовал себя уверенно. В случае чего он мог сказать, что Владимир просто подрался с другим мальчишкой. Второго он тоже избил бы заранее, чтобы тот выглядел, как после настоящей драки.

Сквозь пелену слез Владимир видел одутловатое лицо Инго, искаженное бешенством.

Насилие порождает насилие. Мы передаем дальше то, что получаем сами.

— Если выкинешь такое еще раз, будет по-настоящему худо, — сказал Инго, наклонившись вперед, и в лицо мальчику пахнуло зловонное дыхание мучителя. — Тогда все, что происходит сейчас, покажется тебе раем.

Он разжал зубы Владимира и запустил туда клейкий шлейф из слюны и мокроты.

— Это тебе, — сказал он, — мой маленький подарок.

Насилие заразно.

Владимира затошнило, когда во рту оказалась мокрота. Ее гнилостный вкус смешался с куриным фрикасе и кровью. А рука, которая зажимала ему рот, доставляла адскую боль.

И что-то проснулось во Владимире. Что-то большое, черное, неконтролируемое. Ниндзя? Что-то внутри его, что-то для него.

Голова Владимира резко дернулась вверх и ударила мучителя в нос. Инго отпрянул и взвыл от боли, но потом снова обрел контроль над собой и взглянул на Владимира с ненавистью и удивлением. Кровь капала с его губ. Он был так ошарашен, что даже убрал руку со рта мальчика.

Владимир выплюнул мокроту. Он страшился реакции, которая наверняка последует за этим, боялся ударов, боялся боли. Но внутри его было нечто более сильное.

Черное, большое.

Иное.

Чужое.

Злое.

— Я тебя прибью, ты, несчастный маленький гомик! — взревел Инго, замахиваясь.

Владимир равнодушно посмотрел на него.

— Нельзя убить то, что уже умерло.

Мгновение Инго колебался, но мальчик все же получил удар по разбитому носу. Он вскрикнул от боли, когда сместились хрящи. Перед глазами заплясали звезды.