Крой тела
Шрифт:
Фридрих откинулся на спинку стула.
— Это значит, что Безымянный должен был играть роль женщины.
Глаза Клары расширились от удивления.
— И убивая женщин направо и налево, он достигает катарсиса?
— Вероятно. Он убивает то, что ненавидит в себе, что считает грязным. То, что обычно связывают с женским началом, — слабость, мягкость. Сам факт, что мужчина входит в женщину. Именно этих элементов и боится убийца, связывает их с отвращением и стыдом. Потому что именно эти элементы присутствовали в момент его глубочайшего унижения и причинили ему травму. — Фридрих сложил руки,
— …убивая вместо этого молодых красивых женщин, — закончила за него Клара.
— Да. Жасмин Петерс была очень привлекательной, — напомнил Фридрих. — Олицетворение женственности. И если есть другие жертвы, чего я опасаюсь, то они тоже не будут страшилищами. Они не могут ими быть, потому что женская красота, которую он убивает, равноценна женской слабости, которую он уничтожает в себе.
Клара взглянула на документы, которые держала в руках.
— И еще один вопрос, — сказала она.
Лицо Фридриха вновь просияло улыбкой.
— Любой, какой пожелаете. Или, лучше сказать, почти любой.
Клара пристально смотрела на него.
— Почему я?
Фридрих снова улыбнулся.
— Позволите задать вам встречный вопрос?
Клара пожала плечами.
— Я вынуждена согласиться.
— Кто вы?
— Женщина, как и другие жертвы.
— Вы тоже жертва?
У Клары свело желудок.
— Если вы имеете в виду убийство моей сестры… Да. Но откуда ему знать об этом?
— Будем исходить из того, что он это знает, — ответил Фридрих. — Если это действительно так, он видит в вас, во-первых, жертву, в смысле товарища по страданиям, человека, с кем случилось нечто подобное, возможно, как и у него самого.
— А во-вторых?
— Во-вторых, вы жертва в «женском» смысле. Вы привлекательная, если позволите мне такое высказывание, хотя и не блондинка. — Он прищурился. — Вы ведь не станете отрицать, что преступнику нравится делиться с вами шокирующей жестокостью.
Клара задумалась над тем, что Фридрих говорил до этого: преступник похож на кошку, которая приносит хозяйке убитых мышей, выкладывая их на террасе.
— И в-третьих? — спросила она.
— Встречный вопрос, — произнес Фридрих. — Кто вы? Здесь и сейчас?
— Здесь и сейчас? Главный комиссар комиссии по расследованию убийств.
— Правильно. — Он откинулся на стуле. — Вы помните о «педагогическом» элементе в его преступлениях? Он хочет вам что-то показать, может быть, даже целый мир. Он хочет приобщить вас, а может быть, и общественность, к своему жертвенному ритуалу и катарсису. Ведь чем больше людей это увидят, тем вернее он почувствует, что выполняет задание наилучшим образом. — Он наклонился вперед. — А кто может оценить экспертизу профессионального серийного убийцы лучше, чем личность, которая, хоть и не напрямую, но является одной из жертв этого же убийцы, потому что она пережила нечто подобное, как и он сам? Во-вторых, женщины всегда являются жертвами. И в-третьих, вы обладаете определенной компетенцией, чтобы оценить его поступок, ведь вы специалист.
Клара скрестила руки на груди.
— Мне угрожает
Фридрих пожал плечами.
— Трудно сказать, но я думаю, что нет. По крайней мере, не так быстро. Вы должны быть в этой истории до конца, но можете выполнять это условие, только если останетесь живой. — Он указал на отчет. — Я кое-что написал об этом на последних страницах. — Фридрих поднял указательный палец. — Однако если мы замешкаемся, на террасе появятся новые дохлые мыши. Он будет вас и дальше мучить, будет давить на вас психологически.
Клара сжала кулаки.
— И все же, — произнесла она и услышала беспомощную агрессивность в своем голосе, — несмотря на все эти объяснения, почему именно я? Что до моей сестры, то это случилось двадцать лет назад. Откуда он это знает?
Фридрих выглядел несколько растерянным.
— Предполагаю, что этого связующего звена у нас пока нет, — ответил он. — Но у нас уже достаточно сведений, чтобы как можно скорее его найти.
Кто-то постучал в дверь, и она тут же распахнулась.
В кабинет заглянул Германн.
— Плохие новости, — сказал он. — Спуститесь вниз.
— Плохие новости? — переспросила Клара.
Германн кивнул в ответ.
— Очень плохие.
Глава 28
Германн открыл страницу сайта «Ксенотьюб». Один из видеороликов назывался «Юлия», он был загружен информацией о Юлии Шмидт.
— Как вы это нашли? — спросила Клара.
— Наша система безопасности, — ответил Германн. — Только что пришло оповещение, ролик разместили десять минут назад для общего доступа в онлайн. — Он указал на файл. — Вот.
Клара прочитала название ролика:
Directors CUT
И подумала, что у слова «cut» здесь совсем другое значение.
Винтерфельд нервно провел рукой по волосам.
— Значит, наш друг все-таки решил рассказать об этом общественности, — наконец произнес он. — Лекция в аудитории вместо частных уроков.
— Да, — ответил Германн. — Вероятно, снова разместил от имени жертвы. Некой Юлии Шмидт.
Курсор мыши приблизился к кнопке «PLAY».
— Включить? — спросил Германн.
Винтерфельд кивнул.
Экран на несколько секунд почернел. Потом появилась картинка, почти такая же, как в первый раз. Красивая светловолосая девушка, лицо залито слезами, тот же панический страх в огромных глазах, словно жернов тянет душу на дно океана. Здесь тоже появились черные перчатки у горла девушки.
— Привет, Клара, — сказала она.
Клара не могла не вздрогнуть, когда услышала свое имя из уст жертвы.
— Меня зовут Юлия, — продолжала девушка, непрерывно дрожа и всхлипывая. — Я знаменитая… Все меня знают. И все… могут меня увидеть… — Она сделала паузу, сглотнула слюну и взглянула прямо в камеру, словно за ней находился телесуфлер. — Я — звезда… Еще я… намного красивее Жасмин. Моя кожа еще не выглядит, как старый пергамент… а глаза… мои глаза еще на месте. — Она сплюнула что-то на пол. — Я уже мертва, но хаос… хаос продолжается. Навести меня в моей квартире. Сегодня, в пятницу… двадцать пятого октября. Но я не первая… и я не последняя.