Крой тела
Шрифт:
Фон Вайнштейн описал металлическим стержнем длинную линию от шеи до бедра убитой.
— Он и в этом случае вскрыл туловище от горла до лобковой кости и извлек внутренности, — сказал он. — Затем надел на труп белую ночную рубашку, чтобы на время скрыть свою «работу».
Клара уже предостаточно насмотрелась на эти ужасы. Отрезанная голова, которая в свете фонарика уставилась на нее широко распахнутыми глазами, открытый рот трупа — эта картина однозначно относится к разряду травматических и забывается
— А время смерти? — спросила она.
— Сегодня ранним вечером, — произнес фон Вайнштейн и взглянул в отчет, который лежал рядом со столом для вскрытия. — Врачи-криминалисты по прибытии сразу измерили ректальную температуру трупа. Она все еще была тридцать семь градусов по Цельсию. Если исходить из того, что температура тела в обычном помещении остается неизменной в течение первых трех часов, а потом понижается каждый час на один градус, момент смерти от момента обнаружения тела отделяет максимум три часа, а может, и меньше.
— Преступник куражится, — сделала вывод Клара. — Он убивает жертву и извещает об этом полицию в считаные часы.
— Значит, он может себе это позволить, — ответил фон Вайнштейн, — ведь мы все еще не знаем, кто он. — Он поправил очки. — Коротко по поводу момента смерти: еще не видно трупных пятен, нет скопления крови в спине, какого можно ожидать, когда тело лежит давно. Но по этим признакам ориентироваться все равно нельзя, потому что…
— Потому что преступник сцедил кровь? — спросила Клара. — Как у Жасмин Петерс?
— В любом случае, у лица и тела необычная бледность даже для трупа. Поэтому я и думаю, что крови не осталось.
Фон Вайнштейн натянул резиновые перчатки, проткнул скальпелем бедренную артерию и с силой провел рукой по ходу кровотока. В ране появилось лишь несколько капелек крови.
— Бедренная артерия наравне с брюшной артерией — самые большие кровеносные сосуды организма. — Он стер кровь бумажной салфеткой. — А здесь крови практически нет.
— Это подтверждает нашу теорию о жертвоприношении, — сказал Фридрих, который стоял перед трупом, скрестив руки на груди. — И белая ночная рубашка тоже выбрана неспроста.
— Почему? — спросила Клара.
— В отчете криминалистов сказано, что следов ДНК на ночной рубашке не обнаружено. Несколько частичек кожи убитой — и все. — Фон Вайнштейн снова открыл отчет. — Это может означать, что преступник принес ночную сорочку с собой, чтобы одеть убитую.
— В судебной экспертизе это называется «undoing», — сказал Фридрих. — Когда он так принаряжает жертву, надевает белую ночную сорочку и складывает руки девушки на груди, то как бы извиняется перед ней. Он хочет загладить свою вину.
— Это намек на то, что сложный ритуал жертвоприношений скоро закончится? — спросила Клара.
— Чем ближе он к развязке, тем больше похожи жертвы — люди,
Фридрих снял очки и потер глаза.
— И есть еще кое-что, — начала Клара и продолжила, лишь когда все посмотрели на нее: — Точнее, нет.
— Нет? — переспросил фон Вайнштейн.
— Чего-то не хватает.
— Да. — Фон Вайнштейн указал на область горла.
— Голова.
— Голова, — кивнула Клара. — И жуки.
— Черт побери, точно! — воскликнул Фридрих. — Не было ни одного жука.
Фон Вайнштейн кивнул.
— Видимо, в них не было необходимости. Он использовал жуков, чтобы ускорить процесс мумификации и избавиться от трупного запаха. — Его взгляд скользнул по трупу. — Если он уведомляет полицию об убийстве вскоре после его совершения, ему вообще ничего не стоит бояться, кроме скорого ареста.
Клара закусила губу.
— Хорошо бы, если так, — произнесла она. — Но, к сожалению, он пока не позволяет этого сделать, водит нас за нос, как маленьких детей. С одной стороны, он ведет себя хладнокровно, с другой — неосторожно.
Она взглянула на Фридриха, и тот кивнут в ответ.
— Этот сумасшедший полон противоречий.
— А отрезанная голова? — спросил фон Вайнштейн. — Этот шаг не выглядит как «undoing».
Фридрих пожал плечами.
— Не забывайте, мы ведь имеем дело с психопатом. Не стоит ожидать от него слишком много рациональных поступков.
Клара вспомнила разговор с Фридрихом о своей роли судьи — теория, по которой Безымянный демонстрирует ей собственную серию убийств как эксперту и одновременно жертве.
— Может быть, голова сама по себе имеет какое-то значение? — спросила она.
— Возможно, — ответил фон Вайнштейн, — но какое? Может, он хотел испугать? Шокировать?
— Сообщить новость? — предположила Клара. Уж больно не вязался кровожадный ритуал, который устроил преступник с головой, с той тщательностью, с которой он обращался с жертвой: он одел Юлию в ночную сорочку, сложил ее руки и прикрыл раны.
Клара была убеждена, что убийца хочет таким образом привлечь их внимание. Что-то должно за этим скрываться, как за цифрой 13 в ролике с Жасмин Петерс.
— Вы не могли бы обследовать голову в первую очередь? — спросила Клара.
— Вскрытие черепной коробки мы и так будем проводить в соответствии с установленным порядком, — ответил фон Вайнштейн и в очередной раз постучал металлическим стержнем по телу. — Вам же это известно.
— Пожалуйста, просветите голову рентгеном до того, — попросила Клара.
Фон Вайнштейн удивленно взглянул на нее.
— Мы это сделаем, если вы скажете зачем.
— Потому что мы можем там что-нибудь найти, — ответила Клара. — Мы подождем снаружи. Дайте знать, как только закончите.