Круче некуда
Шрифт:
Идеальный овал ее лица был достоин скульптур Донателло. Умный взгляд карих глаз, черные волосы, обрезанные под каре до плеч и убранные назад, фигура легкоатлетки создавали совершенный образ. А еще она являлась первой в истории американской мафии женщиной, ставшей доном, главой клана. „Женщина в качестве дона“. Итальянская мафия не стремилась идти в ногу со временем, и такой термин, необходимый в рамках нынешней вездесущей политкорректности, вызвал бы у ее представителей изумление. Каждый раз, когда Курц восторгался внешней привлекательностью Анджелины, он старался вспомнить ее рассказ о
– Я-то думал, это ты мне скажешь, кто в меня стрелял, – ответил Курц.
– Ты их не видел? – спросила она, остановившись.
Вокруг ее ног вились несомые ветром опавшие листья. Телохранители сохраняли дистанцию, не переставая во все глаза следить за Курцем.
– Нет.
– Хорошо. Давай поразмыслим. У тебя есть враги, желающие причинить тебе вред?
Курц дождался, пока она не засмеется сама.
– Мусульмане из блока „Д“ все еще блюдут свою „Фатву“ относительно тебя. А ребята из клуба на улице Сенеки по-прежнему думают, что ты причастен к гибели их бесстрашного лидера, как там его – Малькольма Кибунте, который прошлой зимой упал в Ниагару и утонул.
Курц продолжал молчать.
– Еще этот громила, хромой индеец, который рассказывает каждому встречному, что собирается убить тебя. Длинноствольный „Редхок“. Это его настоящее имя?
– Сама знаешь. – ответил Курц. – Разве не ты наняла этого идиота?
– На самом деле это сделал Стиви, – ответила Анджелина, имея в виду своего брата.
– И как дела у нашего Героинчика?
Анджелина пожала плечами.
– После последней поножовщины в Аттике этой весной его никто не видел. Зэки не любят педофилов. Любой мерзавец хочет, чтобы был кто-то пакостнее его самого, чтобы на его фоне выглядеть приличней. Скорее всего, Малыша Стиви отправили куда-нибудь на ферму под федеральную охрану.
– Его адвокат должен бы знать об этом.
– С его адвокатом случилось некое происшествие, которого он не пережил. Прямо у него дома.
Курц осторожно глянул на Анджелину. На ее лице не отразилось ничего. Родной брат был единственным препятствием на пути к власти над семейным „бизнесом“ клана Фарино. Устранение его адвоката вывело Стиви из игры еще эффективнее, чем истории про педофилию, запущенные Анджелиной в прессу. Их результатом стали избиения и поножовщина в Аттике.
– Может, меня ловит кто-то еще? – спросил Курц. – Тот, о ком я и не догадываюсь.
– А что мне за это будет?
– А что ты хочешь? – вопросом на вопрос ответил Курц.
– Вот эту куртку. – сказала Анджелина.
– Ты хочешь забрать куртку в обмен на информацию? – непонимающе спросил Курц.
– Нет, засранец ты этакий. Тебе ее подарила Софи после того, как ты ее трахнул. Она такие в „Авирексе“ оптом брала.
Вот дерьмо, подумал Курц. Он и забыл, как покойная младшая сестра Анджелины подарила ему эту куртку-пилот. Что и стало одной из причин, по которым он отдал куртку Пруно. Действительно, это был прощальный подарок
– Я хоть сейчас ее тебе отдам, если ты скажешь, кто еще мог быть вчера в этом чертовом подземном гараже, – произнес Курц вслух.
– Плевать мне на куртку, – ответила Анджелина. – И на то, что ты трахался с Софи, за что и получил ее. Я хочу нанять тебя на службу. Как когда-то она. Как мой папа.
Курц моргнул. Год назад, выйдя из Аттики, он уже думал насчет того, что невозможность легальной работы частным детективом может заставить его проворачивать грязные, но хорошо оплачиваемые дела для таких людей, как дон Фарино или его дочь Софи. Не то что это доставило бы ему удовольствие, в особенности если бы это коснулось ныне покойного дона и его дочери, также покойной.
– Ты спятила, – сказал Курц.
– Это моя цена за информацию, – ответила Анджелина, пожав плечами.
– Ты точно спятила. Ты хочешь нанять меня в нынешнем моем состоянии? Парикмахером для твоих парней, что ли? – спросил он, мотнув головой в сторону телохранителей.
– Ты не слушаешь меня, Курц. Ты нужен мне в качестве следователя.
– За стандартную таксу?
– За круглую сумму, если будешь хорошо работать.
– Сколь круглую?
– Пятнадцать тысяч, если выдашь имя и адрес. Десять тысяч за имя.
Курц выдохнул и замолчал. Казалось, его голову отнесло на пару футов влево. Глаза болели даже от мягкого цвета осенних листьев. Баскетболисты громко заорали, видимо, оценив особо удачный подбор мяча. Где-то в зоопарке кашлянул престарелый лев. Тишина становилась звенящей.
– Ты раздумываешь, Курц, или у тебя момент истины?
– Скажи, что я должен расследовать, и я отвечу, возьмусь ли я за дело.
Женщина сложила руки на груди, наблюдая за баскетболистами. Один из парней помоложе встретился с ней взглядом и свистнул. Телохранители напряглись. Анджелина ухмыльнулась, глядя на парнишку с мячом в руках, и снова обернулась к Курцу.
– Кто-то убивает моих людей. Если точнее, убил уже пятерых.
– Кто-то, кого ты не знаешь.
– Ага.
– Ты хочешь его найти.
– Ага.
– И чтобы я прикончил его.
Анджелина Фарино Феррера закатила глаза.
– Нет, Курц. Для этого у меня есть специальные люди. Просто найди его. Чтобы его причастность была вне сомнений. Найди и назови нам имя. Плюс пять тысяч за его текущее местонахождение.
– А разве твои специальные люди не в состоянии найти и прикончить его?
– Они специалисты другого профиля.
Курц кивнул.
– Те, кого убили, – твои приближенные? Или просто шестерки?
– Не совсем. Агенты. Связные. Постоянные клиенты. Объясню позже.
Курц задумался. Пачка денег в кармане была одной из последних. Где та грань этики, которую он перейдет, найдя человека и выдав его гангстерам? Проблема, однако.
– Гарантированные пятнадцать тысяч, половина – сейчас. Я найду его и дам тебе точное местонахождение, – сказал Курц, устав бороться с этической проблемой.