Кручина
Шрифт:
На новый, чуть слышимый шум.
Глава 3
На станции вышел я утром.
Продрог весь, с того и не спал.
С низовья прохладного мутно
Селенье гляделось в туман.
Чуть видимой серой полоской
Бежала река промеж ив.
Я снова плыву в отголосках
Когда-то подсмотренных див.
Спускаюсь заросшим пригорком
К состарившемуся мостку.
Ступаю, а скрип этот горький
Ножами доходит к виску.
И
Вдруг вижу, ну, точно во сне,
Как-будто она с того края
Босая ступает ко мне.
Я замер. На прошлом засовы
Все рухнули, память содрав.
И я под холодным покровом
Увидел её, как вчера.
А звали видение Ольгой.
Уж солнце согрело камыш,
Но я в замешательстве долгом
Припомнил, как свиделись мы.
Однажды, схватившись за вилы,
Я вылез босой на скирду.
Гляжу, кто-то ходит у ивы
В желтеющем липком бреду.
К мосткам я. Она не подходит.
Повисла заря мошкарой.
Поморщились доски в проходе
Не слезшей по краю корой.
Нам душно. Глаза застилает
Сенная колючая пыль.
У берега сумрак крылами
Упрятывал гнёзда травы.
Как белая птица пугливо,
Вдруг Ольга взлетела с гнезда.
И золото кудрей под ивой
Мне луч на заре передал.
В пыли силуэта коснувшись,
Окликнул я птицу сейчас.
Весь мир на меня обернулся
Озёрами выпуклых глаз.
Подкрались зелёные воды
К омытым скалистым зрачкам,
В которых под радужным сводом
Терялась в тумане река.
Но Ольга тогда посмотрела,
Как смотрят в досадный укор.
Уж с облаком сумрака прелым
Луна завела разговор.
Вдруг ухнуло гулко у пущи
В последнюю розовость дня.
И Ольга позёмкой цветущей
Сбежала в траву от меня.
Поднялся разбуженный ветер,
Погнал дождевые стога.
И билась Кручина в тот вечер,
Как узник, в свои берега.
Я долго не мог отвертеться
От взгляда такого всю ночь.
Щемило зрачки, как от перца,
Что бабку просил я помочь.
Она что-то мне нашептала,
Крестясь на пустоты угла,
Задёрнула шторы устало
И скрылась за печью в чулан.
Уснул я с мечтами под утро,
Подушку подвинув на пол.
Приснилось, как ночью на хутор
По травам холодным я шёл.
Как-будто бы я что-то ведал
О том, как печален мой род.
А небо подковою медной
Стучало по зеркалу вод.
Но вот мы увиделись вскоре.
Всё там же. У нас на мосту.
Она
Бросала порой в темноту.
Когда это было, о, боже…
Детьми, знать, под жабий напев
Мы поняли вдруг, что похожи
На этой дощатой тропе.
Мы робко загадку решали
В движениях водорослей
И в том, почему вдруг лишайник
Топорщит усы на весле.
И были мы вместе так чутки.
Дрожали, в кустарник уйдя,
Пока закричавшая утка
Искала над руслом утят.
Таким вот я помнил знакомство.
Но странным был здешний народ,
И всякий посматривал косо
На двух неприглядных сирот.
А Ольга ютилась поодаль.
На холм подымалась тропа.
Давно подвели туда воды,
Чтоб мельницу вкупе припасть.
Мы как-то без спросу полезли,
А там лишь остался поддон,
Покрытый прогнившим железом,
И брёвна торчат над водой.
Мы часто в том месте бывали.
С него открывался простор.
Я помню их, что-то скрывавший,
Всегда чисто убранный двор.
Рябит черепицею хата,
За хатой колодец и лес.
И катятся вишен закатных
Жемчужины в зелень тех мест.
Когда-то здесь хутор имели.
Я факт в институте отрыл,
Что средь образцовых имений
И этот знаком до поры.
Хозяйство водили большое,
А кто они? – нет ничего.
По слухам, как ссыльные что ли,
С далёких казённых неволь.
Селяне в тот хутор не очень
Смотрели. И тайный им страх,
И холм, что угодьями сочный,
Растёрли от зависти в прах.
Дурное водилось за местом.
Повесили люди печать,
Что леший с русалками вместе
На мельнице портит девчат.
А все, кто там жили от века,
То ведьмой, то вещим прослыл.
С того все хотели в опеке,
Чтоб я к этой Ольге остыл.
И бабка бубнила без толка,
Что, будто бы глядя в окно,
Она усмотрела, как Ольга
Крадёт у коров молоко.
«Гляди, ведь она недотёпа!
Не дружит, ты видишь, ни с кем.
Сидит, вон, подальше от скопа
В какой-то ненужной тоске.
И ты, на себя не похожий,
Сбегаешь ни свет, ни заря,
А в доме бываешь всех позже
И ночи, и дни потеряв.
Повяжет, гляди, что бечёвкой
И подле оставит держать.
И будешь с прилипшею чёлкой
Бросаться из холода в жар.
Уже ведь однажды скрутило.
Всю ночь выпекало глаза.