Круг Матарезе

Ладлэм Роберт

– Этот человек хотел встретиться с нами сегодня, – продолжал Гарри, – а ты перенес встречу на завтра.

– Все так, – подтвердил Скофилд, продолжая наблюдать за улицей.

– Но у нас было указание встретиться с ним как можно раньше. В шифровке ясно об этом сказано. Никаких проволочек.

– Время – штука весьма относительная, не так ли? Этому пожилому господину, услышавшему наш звонок, каждая секунда казалась часом пыток. Для нас же и день может показаться часом. А в Вашингтоне, храни их господь, календарный год измеряется днем работы.

– Это

не ответ, – продолжал настаивать Гарри. – Мы могли бы сделать и упаковать эти копии за сорок пять минут и назначили бы встречу на сегодня. Почему мы этого не сделали?

– Погода меняется, – ответил Скофилд.

– Погода как раз прекрасная: на небе ни облачка.

– Вот и я об этом же, – пояснил Скофилд. – В ясные ночи на набережных полно гуляющих, в ненастную погоду – наоборот. Прогноз на завтра обещает дождь.

– При чем тут погода? Нам потребуется не более десяти секунд: мы блокируем его с обеих сторон – и через мгновение его труп будет в канале.

– Вели этому шуту заткнуться, Брэй! – крикнул техник.

– Слышал, что он сказал? – Скофилд продолжал смотреть в бинокль. – Напрасно расходуешь свой пыл. Твои невыдержанные заявления означают, что мы намеренно провалили операцию, чтобы опорочить наших коллег из Центра.

Упрек достиг цели.

– Прости, – сказал Гарри. – И все же я не вижу смысла. Инструкция превыше всего. Мы должны были пойти на контакт сегодня.

– Я скажу тебе, в чем смысл, – ответил Скофилд, опуская бинокль. Он понизил голос: – Есть нечто большее, чем эти примитивные инструкции, будь они неладны. Старик был не просто напуган, он был в ужасе! Наверняка он не спит уже которую ночь. Он подошел к последней черте, и я хочу знать, что с ним.

– Могут быть тысячи причин, – продолжал упорствовать молодой человек. – Он уже стар. Неопытен. Может быть, он думает, что мы, американцы, у него на хвосте, что его возьмут. Какая разница, почему он так нервничал?

– На карту поставлена человеческая жизнь. Только и всего.

– Да ладно, Брэй! Кто бы говорил это, но только не ты. Этот гад – советский контрагент, ведет двойную игру.

– Я хочу убедиться в этом.

– А я хочу одного – выбраться отсюда, – вмешался техник, вручая Скофилду пленку и собирая оборудование. – Напомни этому шуту, что мы никогда не встречались.

– Благодарю вас, человек-инкогнито, – проговорил Скофилд, – долг за мной.

Человек из ЦРУ вышел, кивнув на прощание Брэю, но проигнорировав его молодого помощника.

– Кроме нас, здесь никого не было, – сказал Скофилд после того, как закрылась дверь. – Надеюсь, ты понимаешь это…

– Он вонючий ублюдок…

– Который небось может прослушивать сортиры Белого дома. Если он уже этим не занимается… – добавил Брэй, кинув кассету молодому человеку. – Передай наши неутешительные предписания в посольство. Пленку с фильмом вытащи, а камеру оставь здесь.

Гарри не унимался. Он поймал пленку, но не двинулся с места.

– Я ведь тоже работаю, и инструкция относилась и ко мне. И я хочу иметь ответ,

если меня спросят… Ну, если что-то случится сегодня ночью или до завтрашней встречи.

– Если в Вашингтоне правы, то ничего не случится. Говорю тебе, я хочу знать наверняка, что он работает на русских.

– Чего тебе еще? Он же был уверен сейчас, что вышел на контакт со службами КГБ в Амстердаме. И ты лично это подстроил, ты доказал, что он работает на русских.

Какое-то мгновение Скофилд изучал выражение лица молодого человека, затем отвернулся и опять подошел к окну.

– Хочешь знать кое-что, Гарри? Вся твоя подготовка, все инструкции, которые ты слышал когда-либо, весь твой опыт, который ты приобрел, никогда не сработают, если ты не возьмешь за первостепенное правило то, что я тебе скажу. – Брэй поднял бинокль и навел его на какую-то точку на горизонте. – Научись думать, как противник. Не так, как тебе бы хотелось, чтобы он думал, а так, как он в действительности думает. Это нелегко, я знаю. Но ты можешь обмануться, вот что легче легкого…

– Да бога ради, Скофилд! – рассвирепел Гарри. – Стоит ли?! Мы же получили доказательство.

– Неужели? Как ты утверждаешь, наш агент вышел на контакт со своими из КГБ. Он, по-твоему, свинья, которая нащупала свой собственный маршрут, чтобы оказаться в матушке-России. Так, значит, он в безопасности, ему нечего бояться?

– Да, именно так он и думает сейчас.

– Тогда почему он не производит впечатления счастливчика, а, Гарри?

Было три часа утра, но ничто не предвещало рассвет. Дождь и туман сделали свое дело: Амстердам вновь погрузился в зиму. Ненастное небо плотным одеялом лежало над городом. Городские огни едва мерцали, дрожа. Никто не прогуливался по набережным, и на канале не было лодок. Клочья тумана зависли над водой – ветры Северного моря улетели к югу, ничем не обремененные.

Скофилд стоял у западного входа на старинный каменный мост, облокотившись о чугунные перила. В левой руке он держал небольшой транзисторный приемник, предназначенный для получения сигнала. Правая рука была в кармане плаща, пальцы сжимали автомат, размером примерно со стартовый пистолет, но бесшумного действия. С близкого расстояния это было невероятно грозное оружие. Оно стреляло очень прицельно, с большой скоростью, и выстрелы не были слышны даже в тихой ночи и уж тем более на оживленных улицах.

Примерно в двухстах метрах от Скофилда, где-то в начале улицы Сарпатистраат, притаился в укромном месте его молодой помощник: объект непременно проследует мимо – другого пути нет. В этот момент Гарри должен включить свой передатчик, и Скофилд заранее приготовится к встрече.

Далее события будут развиваться стремительно: жертва проходит свою последнюю сотню метров до назначенного места встречи, а там ее уже заключает в объятия поджидающий экзекутор. Останется только вложить в карман несчастного сверток в водонепроницаемой упаковке и довершить дело бесшумным выстрелом.