Круг замкнулся

Кнут Гамсун

— Батюшки, да это же Абель, и почти умытый.

У него потемнели глаза, и он ответил:

— Не смейся над человеком, которого ты не знаешь. А вдруг это окажусь я.

— Господи помилуй, ты ведь не рассердился?

— На это я не способен.

— Вы знакомы? — спросила она мужа. — Нет, дорогой Абель, это была просто шутка. Пошли, посидим немного вместе!

Она потащила его за рукав, и они сели и поздоровались с некоторыми из гостей.

— Мы пропустили дома по стаканчику портвейна, — сказала она Абелю, — а потом перебрались

сюда. Мне так приятно тебя видеть, я про тебя спрашивала, ты ведь не такой, как все остальные. И ты на меня не сердишься? Я просто пошутила.

— Что вы будете пить? — спросил Клеменс.

— Вино, — сказала Ольга, — немного, одну бутылку на троих.

— Да, мы знакомы с детства, — любезно сказал Клеменс. — Правда, я был на несколько лет старше.

— Я хорошо помню, как вы приезжали домой на каникулы, — ответил Абель.

— Ты, верно, полагаешь, что мы тогда про тебя вспоминали? — сказала Ольга не без доли презрения.

— С чего бы это вам меня вспоминать? Я был студентом и приезжал домой.

— Да, у тебя была шапка с кисточкой, вот ты и выбился в люди. С нами все обстояло иначе. Вот и Рибер Карлсен выбился в люди, а теперь проповедует в церкви. Послушай, — вдруг сказала она Абелю, — ты, случайно, не видел, что у Христа в церкви появился новый браслет?

Молчание.

— Ты не отвечаешь, но это чистая правда. Прежний браслет сняли или просто украли, а теперь у него новый. Чудо. Случись это в Лурде, люди сказали бы, что он разрешился от бремени браслетом.

— Ха-ха-ха, — засмеялся Клеменс, — очень остроумно.

— В нашем семействе есть только один остроумный человек, и это ты. Твое здоровье, Абель!

Вот это да, должно быть, подумал про себя Абель. Он сумел устроить дело так, чтобы и муж Ольги пил с ними.

Она не стала лучше, чем была раньше, подумал он, но она настоящая ведьма и вообще великолепна. А ее мужу нужен крепкий хребет.

Она вообще не замечала мужа. Сейчас для нее существовал только Абель.

— Потанцуем, Абель?

— Я не умею.

— Не умеешь? Не выучился?

Клеменс решил, что надо как-то смягчить слова жены:

— Зато он выучился многому другому.

— Спасибо, что напомнил! Какой хороший играют вальс. Смотри, сколько народу вышло на площадку. А они вдобавок и поют, Господи, какие у этих африканцев нежные голоса!

— Тебе хочется танцевать? — спросил Клеменс.

— Нет, спасибо, я просто хотела загладить свою вину перед Абелем.

— Нет, нет, тебе нечего заглаживать.

— Я помню, у тебя были когда-то такие мягкие руки.

Абель, спрятав руки под стол, сказал:

— Сейчас я не рискну их показывать. Я после обеда работал в садоводстве.

— Там, значит, ты и перепачкал свой костюм?

— Наверно, там. А у меня, выходит, грязный костюм? Схожу тогда к швейцару, чтоб меня почистили щеткой.

— Сиди. И забудь об этом. Ты надумал заняться садоводством?

— Пока не знаю. Почему заняться? Я просто помогал.

— Да, но ведь

ты, наверно, хочешь начать какое-нибудь дело?

— Я подумывал о мореходной школе.

— Так это же прекрасно, — сказала она. — Большой корабль, капитан и владелец. Но тебе надо поторопиться, на это уйдет много времени.

— Я уже был в такой школе, в Австралии. Наверно, мне не так уж много и осталось.

— И я поплыву вместе с тобой, — сказала она. — Куда мы с тобой поплывем? Я хочу спросить, сам-то ты куда собираешься?

— Пока не знаю. Наверно, куда-нибудь в Америку. Я там был женат.

— Тут ходили слухи, что она — негритянка.

— Нет, — отвечал он. — А хоть бы и так, какая разница?

— Да я просто думала…

Клеменс:

— Они красиво играют.

— Да, они из Кентукки, — сказал Абель, — мои земляки. По вечерам мы сидели и слушали, как поют негры.

Ольга:

— А у тебя была всего одна жена?

— Ольга! — вскричал Клеменс и с улыбкой покачал головой.

Она и сама засмеялась:

— Что, уж и спросить нельзя? Абель и я — мы хорошо знаем друг друга, в начальной школе мы даже изображали влюбленную парочку. Ты еще помнишь, Абель?

— У тебя хорошая память.

— А разве неправда? Разве у тебя не было серьезных намерений по отношению ко мне?

Вся эта болтовня заставила Клеменса рассмеяться, может быть, лишь затем, чтобы подольститься к ней. Абель начал его жалеть, она совсем втоптала его в грязь, а разве оба они когда-то не были счастливы? Разве настали плохие дни? Клеменс был среднего роста, от напомаженных и причесанных на пробор волос хорошо пахло, узкие руки, обручальное кольцо, часы с цепочкой, он улыбался, обнажая зубы — пока все свои, приятный и доброжелательный человек без особых примет. Женат на Ольге. Детей у них нет.

Абель хотел втянуть его в разговор, и он сказал:

— Кстати, о ваших приездах домой на каникулы — вы, верно, много занимались, у вас у всех был такой бледный и усталый вид.

— Ну, конечно, приходилось зубрить, особенно перед экзаменами. Разве мы были бледные?

— Я помню лицо Рибера Карлсена…

— Ну, Рибер Карлсен, он занимался день и ночь, чтоб стать профессором, а нам, остальным, просто не хотелось быть хуже других.

— Так ведь и ты сдал хорошо, — сказала Ольга с неожиданным дружелюбием.

— Да, — сказал он, — но по чистой случайности. Мне как раз пришлось отвечать на тот вопрос, по которому я что-то знал.

— Я в этом не разбираюсь, — сказал Абель, — но вопросов есть много, неужели вам каждый раз просто везло?

— Абель еще не знает, какой ты у нас скромный, — сказала Ольга.

— Скромный? — не согласился Клеменс. — Нет, у обычных студентов в голове была только одна мысль: спихнуть экзамен, а потом заполучить ту девушку, в которую влюблен.

Ольга вдруг кивнула проходившему мимо господину и направилась к нему. Но они не остановились, чтобы поговорить, а сразу начали танцевать.