Круг
Шрифт:
– Мне это показала Книга, – победоносно говорит Ида. – Она рассказала, что вы занимались магией без меня.
Она вытирает каплю с кончика носа.
– Вы меня ненавидите.
– Нет.
– Как нет? – возражает Ида. – Ты сама говорила, что хочешь, чтобы я умерла.
– Мне очень жаль, что я так сказала, – говорит Мину. – Очень. И то, что мы встречались без тебя, неправильно. Но я хотела все рассказать тебе сейчас.
– Это потому, что я умею читать в Книге. Я вам нужна.
Слова царапают горло Мину, когда она говорит:
– Да. Ты
Ида фыркает. И отворачивается.
– Книга говорит, что я должна помочь. Иначе она больше ничего мне не покажет.
Ситуация с книгой-ябедой становится все более абсурдной.
– Ты можешь спросить у нее, как нам найти правду? – спрашивает Мину.
– Да. Но только не ради вас. А ради Гу.
44
Ванесса просыпается от холода. Она лежит в щели между кроватью и стеной. Голова полна обрывками неприятных снов. Ожог на плече директора. Густав, собирающийся раскопать могилу Ребекки. Пристальный зеленый глаз кота.
Ванесса поворачивается и смотрит на своего спящего бойфренда. Вилле снова заграбастал себе все одеяло, завернулся в него и теперь похож на большую сардельку. Только волосы торчат. Ванесса раздраженно пинает его, но он только всхрапывает во сне и отворачивается.
Она бросает взгляд на будильник с Бэтменом – реликвию из детства Вилле. Через пять минут уже вставать. Она перебирается через Вилле и чуть не падает, слезая с постели.
Комната Вилле всегда напоминала ей место археологических раскопок, где можно найти предметы, относящиеся к самым разным эпохам. С тех пор как Ванесса переехала сюда, беспорядка только прибавилось. Никто из них не любит убираться, а Сирпа – хорошо это или плохо – не обращает внимания на то, что происходит в комнате сына. Ванесса чувствует пяткой что-то мягкое и липкое и обнаруживает, что вляпалась прямо в бутерброд с паштетом.
Злость взрывается в ней как гейзер. Она подбирает тапок Вилле и швыряет его на кровать. Он рикошетом отлетает от стены, приземляясь прямо на лицо Вилле. Сарделька пробуждается к жизни.
– Блин, че такое? – невнятно говорит он.
– Блин, че такое! – передразнивает Ванесса. – Да то, что я вляпалась в твой вонючий бутерброд, который ты выкинул прямо на свой гребаный немытый пол!
Вилле садится, не вылезая из-под одеяла.
– Это ваще не мой бутерброд, – говорит он.
– Я. Не. Ем. Паштет, – яростно артикулирует Ванесса, как будто Вилле старый и глухой. – Посмотри, какой срач кругом.
– Ну, ты же тоже здесь живешь.
– Я в школе целыми днями! А ты ничего не делаешь! Не можешь хотя бы прибраться?
– У тебя, блин, были каникулы, длинные, как я не знаю что! Убери свое дерьмо, тогда и я уберу мое, – говорит он, вытаскивая ее бюстгальтер из-под своей подушки.
Он злобно кидает лифчик в сторону Ванессы, и тот приземляется у ее ног.
Ванесса хочет заорать на Вилле, но мысль о Сирпе в комнате за стеной сдерживает ее. Вместо этого она хватает
– Ну переста-а-ань, – хнычет Вилле, но из-под лямок бюстгальтера видно, что он улыбается.
Ванесса подбирает автомобильный журнал и тоже бросает в него.
– Хватит, – говорит Вилле, и в следующую секунду на него падает вонючий носок, который валялся на стуле возле письменного стола. – Ну, держись теперь! – заявляет он и, сбросив одеяло, подбегает к Ванессе, подхватывает ее и несет обратно к кровати.
– Отпусти, у меня вся нога в паштете!
– А мне пофиг.
– Мне надо в школу!
– Ничего тебе не надо.
– Нет, надо! Каникулы закончились!
– Первый день в семестре всегда День спорта, – заявляет Вилле, опуская ее на кровать.
Рот Ванессы разъезжается в улыбке. Она совершенно об этом забыла. Она тянет к себе одеяло и заворачивается в него. День спорта – считай что выходной. Это все знают.
– Тогда я буду спать, – говорит она. – А пока я сплю, ты пойдешь и выкинешь свой вонючий бутерброд. И вытрешь мою пятку, – добавляет она, вертя ногой.
Вилле выходит из комнаты, и Ванесса закрывает глаза. Она на удивление быстро проваливается в сон и просыпается лишь на секунду, когда Вилле вытирает ей пятку салфеткой и после шутливо кланяется.
Боль такая острая и неожиданная, что у Мину на несколько секунд перехватывает дыхание. Она уверена, что проломила лед и сломала себе позвоночник.
Она слышит за спиной свист и аплодисменты рук в варежках и пытается засмеяться – ну что вы, ничего страшного, совсем не больно, смотрите, как я умею смеяться над собой, – хотя слезы жгут ей глаза.
В День спорта она решила кататься на коньках, потому что за коньки отвечает Макс. Но сейчас он даже не посмотрел в ее сторону.
Мину пытается подняться. Коньки разъезжаются, ноги не слушаются. Мину опирается руками о лед и снова пытается встать. Но падает на колени. Ноги обжигает новая волна боли.
Тут кто-то подъезжает к ней. Мину поднимает глаза и видит Макса. Он красиво тормозит, засыпая Мину ледяной крошкой, протягивает руку, помогает Мине подняться, но она снова падает и тянет его за собой. Он теряет равновесие. Они мгновение цепляются друг за друга, и это почти похоже на объятие. Мину охватывает головокружительное чувство: вот сейчас он поцелует ее. Но Макс отводит взгляд.
– Ты в порядке? – спрашивает он, осторожно отпуская Мину.
Нет, не в порядке, хочется сказать Мину. Ей так много хочется ему сказать.
– Нет, – отвечает она вместо этого. – Очень болит коленка. Я не знаю, смогу ли еще кататься.
– Тогда поезжай домой и отдохни, – говорит Макс.
Вид у него снова чужой и отстраненный. Как больно – стоять рядом и не сметь коснуться друг друга. Он как будто вырывает у нее из груди сердце, швыряет на лед, поджигает, топчет, засовывает обратно в грудь, зашивает и все начинается сначала.