Круги на воде
Шрифт:
– Примерно в два ночи кафе закрылось, и мы вышли на улицу, и стояли там вдвоем с Леной. К нам откуда-то подошел мужик, я его не знаю. Как выглядел? Ну, обычно. Он был не очень высокий, не худой и не толстый, в черных джинсах, черной рубашке, – Валя, приосанившись, сделала неопределенный жест двумя руками, плавно проведя обеими кистями вдоль тела, который, видимо, должен был означать, что неизвестный ей мужчина в черном, выглядел весьма элегантно.
– На вид сколько ему лет?
– Ну… он был как бы взрослый… наверное, лет двадцать пять, а может сорок пять, но не пятьдесят. В пятьдесят уже был бы старый, наверное…
Саша не сдержался
– Ну хорошо, а теперь опиши его внешность.
– Волосы у него русые до ушей, не длинные и не короткие, лицо обычное.
– Круглое, вытянутое? Нос большой, маленький? Глаза какого цвета?
– Я это… я не запомнила. Он сказал мне: "Я тебя жду". Я не знала, что ему ответить, он ушел за угол кафе, а потом оттуда выехала машина. И машина…
– Погоди-погоди. Какая машина?
– Черная. С черными стеклами.
– Затонированная?
– Я не знаю. Вся черная.
– Модель, марка?
Валя опять красиво захлопала ресницами:
– В смысле?
– Валя, я спрашиваю тебя, как называется машина?
– А я в них не разбираюсь, не русская.
– Седан или хэчбек?
– Это как?
– Ну сзади у нее багажник был?
– А разве не у всех машин багажники?
Саша достал черновик, и нарисовал две примитивные машинки в разных кузовах:
– Такая или такая?
Валя ткнула в картинку в криво нарисованный седан, рисовать Саша никогда не умел. Он хотел было приложить рисунок к протоколу допроса, но потом устыдился своих художеств, просто написал в протоколе, что автомобиль был черного цвета на всех стеклах автомобиля была, тонировка черного цвета, модель кузова – "седан".
– Валя, ты запомнила хоть какую-нибудь цифру или букву с номера автомобиля?
– Нет.
– Почему?
– Потому что машина была без номеров. Я это точно помню. Машина поехала в сторону второго микрорайона. Мы с Леной пошли пешком домой, она была уже пьяной и пела песни. Как только мы перешли дорогу напротив кафе, к нам подъехала та же черная машина, из нее вышел мужчина в черном. Он подошел к Лене и сказал: "Я жду тебя", потом обхватил ее сзади руками и затолкал на заднее сиденье машины, после этого машина поехала в сторону центральной площади.
– Скажи, а Лена не сопротивлялась?
– …сопротивлялась…
– Вырывалась?
– …вырывалась…
– Кричала?
– … кричала… нет, не кричала…
– Кто еще был в машине?
– Я не видела.
– А мужчина куда сел?
– За руль, справа. Я побежала за ней, в руках у меня была почти полная алюминиевая банка с пивом, я кинула ее в машину, попала в заднюю дверцу, но машина не остановилась.
– А что было потом?
– Я вернулась к кафе, там я сразу нашла Веню, с которым мы пошли искать ту машину. Мы ходили-ходили, но не нашли. Потом я очень захотела спать, пошла домой и уснула. Я думала, что Лена вернется сама. Погуляет и вернется. Правда. Но ко мне приехали милиционеры и сказали, что ее мертвую нашли… И голую. Это правда?
Глядя на заплаканную девчонку, Саша не мог понять, кто из них инфантильнее мама Зенкиной или эта Валя. История, рассказанная Валей, была настолько по-детски очевидно выдуманной: черная машина, черная рубашка, черные стекла.
– Валя, а черной шляпы, черного плаща на нем не было, а? – Максим опять вернулся в Сашин кабинет,– что ты плетешь-то? Тебя кто, Веня твой, попросил эту туфту нам впаривать?! Зорро, бля, ее увез. У тебя подругу убили.
– Она
– Что?
– Сестра, она была мне как сестра.
– Тем более. А хочешь, я расскажу, что с ней сделали? Хочешь? Этот ублюдок, Валя, ее изнасиловал. А хочешь, расскажу, как он ее убил? Он ей живой разбивал голову, она от него уползала, а он догонял и бил по голове снова и снова, она плакала, умоляла…
Валя, оцепенев смотрела на Максима, на ее серой футболке с картинкой из кинофильма "Титаник" от слез намокла бейка. Вале стало жарко, и она оттянула вырез футболки: это ее, Ленкина, футболка, они поменялись 12 июня. Валя уткнулась лицом в колени и громко разрыдалась. На все дальнейшие вопросы Валя мотала головой, не отрывая лица от коленей, и только всхлипывала.
Максим и Саша переглянулись, Макс пожал широкими плечами, буркнул под нос: –…эти малолетки.
Саша поспешил закончить допрос.
Дело по факту убийства Елены Александровны Зенкиной понятнее не становилось, а в горле у следователя Солдатова уже начинало ощутимо першить и саднить.
1988. Андрей Пранкевич
Сегодня был первый день учебно-производственной практики, на практике мне понравилось еще больше, чем в техникуме. Нас, троих первокурсников, отправили в один СМП в бригаду бетонщиков. Я сразу приглянулся мастеру, меня поставили бригадиром салаг. С семи утра мы с работягами на бичевозе мучительно медленно ехали на разъезд Травный, где строили будку для путейцев. В четыре бичевоз забрал нас обратно. Двое рабочих с утра традиционно похмелялись, пока мы месили в металлической бадье раствор. Цемент, песок, кирпичи в тайгу завезли заранее, здесь можно было не опасаться, что стройматериалы растащат. Потом старшаки вывели углы, показали нам как делать кладку, а сами пошли рыбачить. Стена будки у салаг выходила кривоватой, кирпичи ложились неаккуратно, но я старался, раздавал указания однокурсниками, подравнивал, заваливающуюся стену. Хотя я знал, что качество нашего строительства этого "объекта" никого не волновало.
Физическая работа меня не пугала, последний год я почти ежедневно подтягивался на самодельном турнике в нашем убогом дворе, кидал пудовую гирю дома. Мне казалось, что я стал не только сильнее, но и выше. Меня хвалил физрук, я сдал на разряд, не пил, не курил. Меня уважал мастер. Учиться в техникуме я стал хорошо. И даже пацаны в технаре меня стали прислушиваться. Вот и сейчас никто не возражал, что меня поставили старшим. И еще две недели я буду главным.
– Андрей, какой ты стал! – классная со школы с удовольствием осматривала меня, встретив в магазине, – вот, что значит правильно выбрать дорогу в жизни. Ты в коммунально-строительный техникум поступил? Молодец! И спортом, наверное, занялся? Повзрослел, вырос. А какой сильный стал, тебя не узнать!
Она плела какой-то вздор, я вежливо кивал головой. Мне, собственно, было наплевать на эту училку, которая осталась далеко в прошлом и помнит меня, презираемого заморыша с задней парты. Но я стал другим, я стал сильнее, у меня теперь есть тайна и чувство превосходства. Это она, тайна, теперь управляла мною, делала сильнее, всегда подсказывала правильное направление. Новый я не преминул сказать ненужной старой педагогине:
– Зато вы, Наталья Петровна, наверное, эликсир молодости изобрели, – и слегка улыбнуться, заставив пятидесятилетнюю старушку смутиться.