Круги на воде

Ткачёва Яна

Волк утробно зарычал и наступил передней лапой на ребенка. Младенец забрыкался и истошно заорал. Я дернулся, будто меня ударили. Не может быть, не может быть, не может быть… Ребенок всё еще… жив?

Зверь вновь склонил морду и принялся рвать несчастного на части. Ребенок захлебнулся криком и затих. Я, наконец преодолев ужас, рванул вперед, хотя и понимал: слишком поздно. Подскочив к зверю, впился в загривок в попытке оттащить от растерзанного

младенца. Но мой взгляд упал на разорванные тряпки и остатки вышивки на них. Кулак, вцепившийся в жесткую шерсть, разжался, и, хватая ртом воздух, я повалился на землю. Точно такие узоры вышивала Улла на пеленках нашей дочери. Нашей… дочери… Я разинул рот, силясь закричать, только бы не слышать, не видеть, не знать… Последнее, что увидел, – обагренные кровью моего ребенка клыки, щелкнувшие перед самым лицом. Яростный страшный крик наконец разорвал воздух, а после… Темнота.

Я резко сел. Пот стекал ручьями, было невообразимо жарко. Я метался из стороны в сторону, пытаясь вырваться из лап зверя, пока не понял, что у волка не может быть прохладных нежных пальцев. Волки не напевают «ш-ш-ш-ш, Улак… тишетише». Но тело всё-таки вырвалось из нежной хватки, работая вперед головы. Я уже занял боевую стойку, пытаясь оценить соперника. С нашей постели на меня встревоженно смотрела Улла. Она была обнажена, волосы спутаны, а вокруг царила ночь. Воздух разрывали сдавленные хрипы, и лишь несколько мгновений спустя я понял, что именно я и дышу как загнанный зверь.

– Улак, – тихо прошептала Улла, протягивая руки ко мне. – Это всего лишь сон, дорогой муж. Вернись в мои объятия.

Я заозирался. Сын посапывал в кровати, он спал крепко, ночной переполох не разбудил его. Очаг тлел и давал слишком мало света, но я чувствовал, что дома мирно и покойно. Это был кошмар. Всего лишь страшный сон.

Содрогнувшись всем телом, я пополз на коленях к Улле и уткнулся лицом в ее выпирающий живот. Наша дочь еще даже не родилась. Это был только сон, глупый сон.

Но жизнь нашего племени научила, что сны вождя не бывают глупыми. И, задохнувшись, я прохрипел в беременный живот шамана нашего народа:

– Я видел волка… – не в силах выговорить слова, я затих.

– Продолжай, – мягко ответила жена, погладив мои волосы. Я почувствовал, как моя дочь дернула ножкой в безопасности материнской утробы. Маленькая пятка ударила меня точно в висок, а Улла зашипела, бормоча что-то о несносных девчонках.

– Волк причинил вред… нашей дочери, – выдавил

я.

– Улак, – жена засмеялась. – Сегодня полнолуние – не время для вещих снов. А наша дочь еще даже не пришла в мир. Ее судьба ведома лишь богам.

Слова Уллы успокоили меня, но лишь немного. Я подтянулся и обхватил жену. Она поерзала, поудобнее устраиваясь в моих объятиях.

– Спи, – сонно прошептала она. – С нашей дочерью всё будет в порядке. Мы позаботимся о ней. Но наговор лишним не будет.

– Куда ночь, туда и сон, – скороговоркой пробормотал я, поглаживая живот Уллы. Я не так сильно верил в наговоры, как прочие в племени.

Жена быстро провалилась в глубокий спокойный сон. Как и в первую беременность, видения покинули моего шамана. Дарить новую жизнь – само по себе чудо. А как любила говорить Улла, она способна лишь на одно чудо за раз. Я поморщился, не желая вспоминать сон, но страшная картина так и всплывала, стоило лишь закрыть глаза. У меня никогда не было дара ясновидения, да и в поведении волка из кошмара не было никакого смысла. Абсолютно неправдоподобно, что животное могло напасть хоть на кого-то из нашего народа – тем более на беззащитного и маленького. Волки – священные животные клана. Они помогают и оберегают нас. Если повстречал волка в чаще – это благословение Велеса и большая удача. Чтобы волк загрыз невинного младенца, я и представить не мог. Скорее, зверь принес бы ребенка к поселению и оставил у ограды, если бы каким-то образом тот оказался ночью в лесу. И откуда только такие мысли, ставшие сном, возникли в моей голове?

До самого утра я не сомкнул глаз, снова и снова прокручивая в воспоминаниях кошмар. Было в этом что-то зловещее: сколько бы я ни гнал образы окровавленной морды зверя и растерзанного младенца, они вновь и вновь возникали передо мной.

Но стоило солнцу встать из-за холмов, вместе с ночью в небытие канули и все страхи. Уже к обеду я и не вспоминал о мрачном сне: слишком много дел и вопросов, которые нужно уладить. Природа готовилась заснуть до следующей весны. Начиналось время охоты. Мужчины во главе со мной готовились к долгому походу. Олени ушли еще севернее. Мы умеем охотиться на расстояниях, но в этот раз стада удалились уж слишком. Они скоро доберутся до края мира и свалятся в бездну. Я не хотел видеть черное ничто, о котором рассказывал дед. Да и людям это не нужно. Не у всех нервы настолько крепкие, чтобы заглянуть в вечную пустоту.

Конец ознакомительного фрагмента.