Круги на воде
Шрифт:
– Ой беда..ой беда… – запричитала бабка – ну ты что ж на пороге-то стоишь, милый!? Проходи, проходи. Не стесняйся.
Поблагодарив, Олег прошел в квартиру, которая оказалась по старчески уютной, набитой старой советской мебелью и выцветшими фотографиями, бережно запрятанными в убогие рамки и развешанными по стенам.
– Я тебе сейчас дам его адрес, – сообщила старушка. – Садись, садись. Посиди немножко.
– Спасибо вам большое. – Олег уселся на старенькую кушеточку и принялся ждать.
Бабка тем временем вытащила из комода полиэтиленовый
– Понимаешь, милок.. – она осеклась. – А звать-то тебя как?
– Олег. – представился гость.
– Так вот, понимаешь, Олежик, Эдуард Вениаминович ведь на старости лет совсем один остался – жена померла, а детей так и не завели. Вот он и решил свою квартиру тут в Москве продать, а себе купить подешевше – в Подмосковье. А на оставшиеся средства жить потихоньку.
Старушка смахнула слезу.
– Ну не расстраивайтесь так, – подбодрил ее Олег.
– Да как же, как же не расстраиваться-то, милый!? – всхлипнула она. – Вона какие теперь у меня соседи. И милицию вызывала – ничего не помогает.
Олегу стало жалко старуху, и на обратном пути он непременно решил зайти к местному участковому, воспользовавшись своим писательским авторитетом.
– А вы что ищите-то? – решил спросить Олег, которому не терпелось поскорее получить адрес.
– Так письма, письма ищу. От Эдуарда Вениаминовича.
– Письма? – удивился Олег.
– Ну да, письма, – подтвердила старушка. – Он же переехал, а телефона у него тама и нету. Письма друг другу пишем… как бедные люди.
Олег подивился начитанности старушенции, отметив, что книг, вообще-то, в комнате не наблюдалось.
– А живет-то он теперь далеко?
– Да нет… Около Люберец.
Она наконец нашла то что искала. Выложив перед искателем завязанную тесемочкой стопку писем она победоносно посмотрела на гостя, давая понять, что дело почти сделано.
– Вот. – она ткнула пальцем в письма.
– Вижу. – кивнул Олег.
– Переписывай адрес с конверта, – наставнически произнесла бабушка. – Не перепутай смотри ничего. Я иногда путаюсь, так письма назад приходят.
– Хорошо. – покорно согласился Олег и нарочито медленно стал переписывать адрес Эдуарда.
Прощаясь, уже у лифта старушка опять прослезилась.
– Олег, ты от меня Эдуарду Вениаминовичу привет передавай, скажи скоро напишу!..
– Обязательно. – пообещал Олег и уже сквозь закрытые двери лифта, спохватившись, крикнул: – А зовут-то вас как?
– Алевтина Федоровна…
Выйдя из подъезда, Олег вспомнил, что хотел навестить участкового. У подъезда он заметил мужичка, выгуливавшего неуклюжую таксу.
– Уважаемый, – обратился к нему Олег. – Не подскажите, где у вас тут опорный пункт?
– Вон в том доме, – махнул рукой мужичок.
Войдя в коридорчик на первом этаже жилого дома, Олег обнаружил там пару прыщавых подростков, которых, видимо, вызвал тот самый участковый и одиноко стоящую даму, всем своим видом показывающую, что она здесь случайно и отродясь в
– Я извиняюсь, товарищи, – оповестил Олег о своем присутствии. – Мне буквально на две минуты.
Пацаны заржали, обрадовавшись обращению 'товарищи'. Но были не против, так как свидание с милицией им явно не сулило жизненных удач. Дама же попыталась протестовать, но Олег, с милой улыбкой, прошел мимо нее и нырнул в кабинет.
– Кто!? – заорал нечеловечьим голосом жирный мент, сидевший за столом. – Кто разрешил войти!? Вышел отсюда!
Олег молча сел на свободный стул, глядя на багровую рожу стража порядка, являвшую собой прекрасную иллюстрацию для книги о вреде алкоголизма.
– Значит так, – начал Олег. – Или ты закрываешь бордель в соседнем доме, или тебе пи…ц.
Матом Олег никогда особо не ругался, но в данном случае ситуация явно требовала матерных слов.
– Чего!? – взревел участковый.
– Чего слышал. – все так же спокойно продолжил Олег. – Я известный писатель, раздавить тебя мне не будет стоить никаких усилий. Даю два дня. Не закрываешь притон – прощайся с пагонами, да и со свободой, мразь.
Олег встал и с достоинством покинул кабинет участкового, который мыча, не в силах справится то ли с гневом, то ли с испугом, и еще больше нездорово краснея лицом, в недоумении остался сидеть за столом.
Смерть Глеба нарушила планы Смолина. Такого поворота событий он никак не ожидал.
С Глебом он проработал ни один год, и у него в голове не укладывалось, что Локиев мог добровольно расстаться с жизнью. Это был не тот человек. Но факт оставался фактом.
Следователи тщательно обыскали квартиру Глеба, но так ничего и не нашли. Кругом были отпечатки хозяина и ни одного признака постороннего присутствия. Все говорило о том, что Локиев действительно добровольно одел удавку себе на шею. Но Смолин в это верить не хотел, да просто не мог. А потому, на следующий день после смерти товарища, когда в маленькой квартире покойного прошли скромные поминки и последние гости разошлись по домам, Смолин остался, сославшись на то, что он приберет все, а потом отправится домой. Кое-кто из коллег вызвался ему помочь, но Юрий Андреевич мягко отклонил подобного рода предложения и постарался как можно скорее распрощаться с припозднившимися чекистами.
Закрыв дверь, Смолин огляделся по сторонам, соображая с чего начать. Проведя за пол часа поверхностный визуальный осмотр, он пришел к выводу, что необходимо более детальное изучение места трагедии. Но облазить с лупой квартиру, хоть и такую маленькую, не представлялось никакой возможности – тут нужен был профессионал.
Юрий Андреевич уселся на табуретку, налил себе немного водки, оставшейся с поминок и, мысленно чокнувшись с Локиевым, выпил.
– Ну, что, Глеб… – прошептал Смолин в пустоту комнаты. – Что же ты так, а?