Круги на воде
Шрифт:
– Что вы! – начал он с непонятно откуда взявшимся одесским акцентом. – У нас же тут в свое время была самая большая еврейская колония для беспризорников! И синагога имеется.
– Век живи – век учись, – продекларировал Олег и рассмеялся. – Что ж, ознакомлюсь, весьма любопытно.
– Почитайте, почитайте, – обрадовался продавец, а потом с каким-то хитроватым прищуром спросил: – А вы сами, случаем, не наш?
Олег немного растерялся:
– Да нет, я же сказал, что из Москвы.
– Да я не о том! – продавец хитро подмигнул.
– Аа! – дошло до Олега. –
Поняв, по лицу торговца, что сморозил глупость, он наспех решил оправдаться, добавив, что не имел ввиду ничего такого.
– Да ладно уж, – враз поникнув отозвался продавец. – Ладно…нам не привыкать.
Олег, расстроившись, что вот так, ни за что обидел человека, попрощался, решив не усугублять тему. Газетный торговец посмотрел на него своими грустными еврейскими глазами и тут же переключился на девушку, которая начала расспрашивать про какой-то пригламуренный журнал.
Свернув с улицы Гоголя на улицу Тургенева, Олег понял, что нужный ему дом находится в самом последнем квартале. Чтобы скоротать путь, он развернул купленную газету и обомлел. На первой же странице внушительного размера шрифтом было напечатано название передовицы: 'Эдуард Палин: пророк или сектант?' Олег замедлил шаг, а затем и вовсе остановился в поисках места, где можно было бы присесть и спокойно ознакомиться со статьей…
Злость Ольги Сергеевны не знала границ. После обыска, проведенного в квартире Смолина, и не давшего никаких результатов, она поручила Безлюдному доставить небольшой подарок в тысяча девятьсот тридцать восьмой год.
– Пусть посидит, подумает…- процедила она сквозь зубы, протягивая Ивану фото Смолина-внука.
– Откуда? – спросил тот, разглядывая изображение улыбающегося Юрия Андреевича, облаченного в черный пиджак и розовую рубашку со странным узким галстуком.
– Прихватила из квартиры, – нехорошо улыбнулась Дольская.
– И что я должен с этим сделать? – захлопал глазами Иван.
– Лично передать дружку этого чекиста – Локиеву. – рассмеялась Ольга Сергеевна.
– Да как же? – залепетал Бездомный. – Как же я?
Дольская посмотрела на него взглядом, преисполненным жалости. Она прекрасно понимала, что дает Безлюдному билет в один конец – обратно вернуться он уже не сможет. Границу круга без соблюдения ритуала возвращения, описанного в Книге, можно было пересечь лишь один раз. Но это знала только она.
– Не волнуйся, Иван, – успокоила она Безлюдного. – Там много наших. Все будет хорошо.
– Да каких же наших, Ольга Сергеевна! – взмолился Безлюдный. – Мы же там умерли!
Нас там нет!
– Нас и здесь нет, – философски подытожила Дольская, жестко добавив: – Никаких возражений. Сегодня же вечером.
В тот же вечер в квартире Марченко, в пятиэтажке на окраине Москвы, собравшимися был проведен ритуал, в результате которого стоявший в центре круга, снова начерченного прямо на полу, Иван Безлюдный таинственным образом испарился на глазах у изумленной публики – членов 'Трехкружия'.
Глеб
Посредине нее стоял человек. Локиев тут же схватил пистолет, лежавший всегда рядом с ним на небольшой тумбочке возле кровати, и направил его дуло в черный силуэт.
– Не двигаться, – приказал Глеб.
Черная фигура начала движение в его сторону, проигнорировав предложение оставаться на месте. Глеб нажал на курок. Но движение странного человека продолжилось. Локиев произвел еще два холостых выстрела – пули будто не хотели вылетать из ствола, а в тишине раздавались лишь щелчки, говорящие об очередной осечке.
Визитер оказался рядом с ним. Свет луны, проникавший сквозь небольшое окно, осветил его лицо, и Локиев замер от ужаса – перед ним стоял тот самый парень, чей, начавший подавать первые признаки разложения труп, он совсем недавно осматривал на квартире некой Ольги Сергеевны Дольской. Не в силах вымолвить ни слова, Локиев заворожено смотрел на юношу, который, тем временем, протянул ему прямоугольный картонный лист, оказавшийся фотографией.
– Возьмите, – медленно сказал юноша.
Повинуясь просьбе, Глеб взял протянутую ему фотографию. В ту же секунду он увидел, что лицо парня исказилось жуткой гримасой, будто он внезапно начал испытывать невыносимую боль. А еще через секунду юноша просто исчез.
С фотографией в руках Глеб Локиев просидел на кровати до рассвета, глядя в одну точку – на то место, где стоял Безлюдный. Глаза его стали стеклянными, а сам он, со стороны, был словно манекен – ни один мускул на его теле не приводился в движение замершим сознанием. Ему все стало безразлично.
Глеб Локиев сошел с ума.
Когда первые лучи тусклого зимнего солнца начали пробиваться сквозь пасмурное небо, предвещая рассвет, Локиев поднялся, подошел к письменному столу и убрал в него фотографию, после чего выкинул ключ в окно. Словно во сне, он прошел на кухню, нашел в одном из шкафов подходящий кусок веревки и привязал его к крюку, торчащему из потолка и предназначенного для люстры.
Делал Глеб все на автомате, движения были словно заученны заранее. Повесился он быстро.
Найдя уютный тихий дворик, Олег уселся на скамейке на детской площадке и, открыв газету, принялся читать: 'Как известно нашим уважаемым читателям, не так давно в нашем поселке появился новый житель – Эдуард Палин. До того, как прописаться в Малаховке, сей гражданин проживал в Москве, но по причинам не установленным редакцией, продал свою жилищную площадь (как стало известно нашим журналистам, в данный момент в бывшей квартире Палина находится бордель). Вы можете задаться вопросом: отчего столь уважаемое издание как наше вдруг обратилось к столь всестороннему освещению личности этого человека (начало материала смотрите в прошлом номере газете).