Круги на Земле
Шрифт:
— Без приключений, — кивнул Макс.
— Как настроение?
Точно так же папа спрашивал его после… когда возвращался, утром. Когда после сна существо уходило. «Как настроение?» — спрашивал отец и улыбался виноватой улыбкой, догадываясь, что настроение у сына «ниже уровня моря». Сейчас Семен Николаевич сидел у телефонного аппарата и, затаив дыхание, ждал ответа.
Макс этого не знал. Он пожал плечами:
— Выше уровня моря, — ответил мальчик как обычно. — А ты как?
Теперь уже Макс затаил дыхание
Семен Николаевич догадывался о том, чего ждет и боится сын. Поэтому не стал шутить. Наоборот, заговорил серьезным тоном:
— Помнишь наш с тобой разговор? И то объявление? Этим сейчас и занимаюсь. …Все у меня в порядке, сынок. И вообще у нас с тобой все теперь будет в порядке. Веришь мне?
— Да, пап.
— Вот и отлично. Дай-ка мне, пожалуйста, дядю Юру, мне с ним еще поговорить надо. А ты отдыхай, сына, загорать бегай, на речку, фрукты-овощи кушай с бабушкиного огорода — чтобы вернулся полным сил и чтобы в школе одни пятерки получал. Понял директиву партии?
— Понял! — радостно откликнулся Макс и повернулся к дяде: — Папа с вами поговорить хочет.
— Да, Семен.
— Юрка, у вас там точно все нормально? Голос у Макса какой-то странный.
— Не переживай, голос как голос. А ты там как, держишься?
Семен Николаевич вздохнул:
— Держусь, Юрка. Я ж сказал, что завязываю. Хватит, погулял, собственное горе побаюкал. Набаюкался уже! За меня не переживай, я не подведу.
— Хорошо, мы тебе еще ближе к выходним перезвоним, лады?
— Лады.
— Ну бывай.
— Бывай.
Семен Николаевич повесил трубку и некоторое время молча сидел, опустив голову, глядя на чисто вымытый пол передней.
За окном галдела детвора, лаяли псы, надрывался мотор экскаватора (трубу снова прорвало), какого-то Мишу звали домой, обедать. Линолеум непривычно блестел, равно как и недавно застекленная дверь в кухню, равно как и зеркало в передней.
Семен Николаевич рассеянно взглянул на свое отражение, машинально потер рукой гладко выбритый подбородок. Потом закрыл глаза и плотно сжал губы, давясь вздохом.
Семен Николаевич думал о том, что сейчас обманул Макса — и о том, что иначе не мог поступить. Никак он не мог иначе!..
Дядя Юра и разбойница-Валентина, похоже, собирались говорить долго и обстоятельно. Возникшая было между ними неловкость сама собой исчезла, и теперь они торопились рассказать друг другу обо всем, что случилось, пока они не виделись. А насколько понимал Макс, не виделись они очень долго.
Он постоял, поразглядывал плакат про лекарственные травы, перешел к другому. Президент смотрел на Макса блестящим глазом, безуспешно пытаясь разгладить хмуро сдвинутые брови. Мальчик показал этому усатому дядьке язык — и сам устыдился своей ребячливости.
— …А
— …А ты гэта тагда…
Макс вздохнул, отправился к велосипеду и нарочито громко начал с ним возиться: проверять цепь, отражатели, полез в сумочку позади седла…
На улице затарахтел мотор; скрипнула дверь — в помещение ввалился Ягор Василич, так что здесь сразу стало тесно и шумно.
— Вось ты дзе! — обвиняющим тоном громыхнул новоприбывший. — Ну, збирайся, да мяне паедзем! И ты, Валянцина, тожэ прыхадзи, як асвабадзишся.
— На чем ехать будем? — уточнил дядя.
— На тракторы, на чым яшчэ?
Юрий Николаевич развел руками:
— Боюсь, Ягор, не получится. Макс у нас с велосипедом.
При этом видно было, что дяде Юре очень хочется поехать с Ягором Василичем (да и кому не хотелось бы, они ведь столько лет не виделись!).
А вот Макс как раз предпочел бы отправиться домой. О чем он и сообщил Юрию Николаевичу.
— Не знаю…
— Карасек, пракращай! Хлопец не маленький, не заблудзицца. А заблудзицца — запытае, як да Стаячага Каменя даехаць — кожны пакажыць.
— Да не заблужусь я, — обиженно вздохнул Макс. — Я же помню, как мы сюда шли! Дядь Юр!..
— Едзь, — сказала Валентина-разбойница. — Я буду исци да Ягора, зайду да Мацвеяуны, праверу, ци дабрауся твой плямяш. Ня бойся.
— …Хорошо. Только, Макс…
Одним словом, уговорили дядю.
Попрощавшись с почтальоншей, они вышли на крыльцо, рядом с которым дрожал и тарахтел Ягор Василичев «Беларусь». Дядя Юра с другом погрузились, и трактор отправился прочь — по узенькой асфальтовой улочке, распугивая грязно-белых кур и провоцируя на давящийся лай собак.
Когда «Беларусь» исчез за поворотом, Макс решил, что и ему пора ехать. Он не знал, как быстро Валентина-разбойница освободится, а ведь мальчик хотел еще по дороге свернуть на поле, хоть одним глазком взглянуть на круги. А вдруг их уже нашли и там сейчас во всю журналюги орудуют?..
Так что Макс решил поторопиться. Он как следует приналег на педали, умудряясь при этом еще и глазеть по сторонам. Ему было интересно наблюдать за местными жителями, пытаться представить себя на их месте — ну и смотрел, удивлялся, фантазировал.
И поэтому, наверное, не сразу заметил на улице впереди себя одноногого старика.
«Влип, елки!..» Но похоже, Серебряк мальчика пока не увидел. Он шагал в ту же сторону, куда ехал Макс. «Вот только если не ползти на пузе, рано или поздно мне придется его обогнать».
Пришлось слезть с велосипеда и перевязывать шнурки на кроссовках: вскоре, даже шагая так, как он шагает, старик должен был добраться до перекрестка. И Макс очень надеялся, что одноногий свернет куда-нибудь в другую сторону. Иначе — все-таки мальчик вынужден будет его обгонять.