Круги на Земле

Аренев Владимир Константинович

— Прывет, — сказал Дениска. — Як жывецца, Сцепаныч?

Спавший поперек дорожки мужик — длиннющий и небритый, в затертых пиждачишке и брюках — кашлянул, выплевывая вбок угасшую папироску:

— Ты штоль, Дзяниска? Чаго ж людзей пужаешь? «Як жывецца»! Так и жывецца. Рыбалим памаленьку, — мужик потянулся через тропу, выудил из прибрежных зарослей оброненную снасть, но выдергивать из воды леску и проверять крючок не стал — сунул «инструмент» обратно и прищурился: — А гэта хто з табой? Няужо Мацвеяуны унук?

— ‚н самый. Знаемцеся: Цимафей

Сцепаныч — Макс.

Тот настороженно кивнул мужику; а руку подать все равно нельзя было, Дениска впереди стоял, мешал.

— Дзень добрый, — делово оглядев Макса, кивнул рыбак. — А куды гэта вы прамуеце, хлопцы?

— Гуляли, — Дениска неопределенно махнул рукой. — Я паказывау што ды як. Вось да Струйнай дайшли, цяпер назад вяртаем.

— Я-асна, — протянул Степаныч и смачно зевнул. — Ну, тады добрай дароги, — и он посторонился, пропуская ребят.

Некоторое время шли в молчании.

— Пъяничка наш, — объяснил Дениска, когда оказались уже на порядочном расстоянии от рыбака. — Вудки хапае и у кусты: рыбалю, значыць. А сам тольки и знае, што пляшку.

— А живет на что?

— Дык жонка ж есць. Яна и кормиць. А вось й хацинка. Трэба выбирацца.

— А велосипед?

Дениска вздохнул:

— Думау тут захаваць, цяпер ня ведаю. Сцепаныч може знайци ды «загнаць» камусь.

— Как?! Село же, все свои.

— Та! — Дениска удивленно покачал головой. — А да суседняга што, далека? Ды и я не настольки тут усим знаемый, я ж не Мейсон який з серыяла.

В конце концов решили-таки взять машину с собой. Положим у задней стены, сказал Дениска, а там заберем. Макс вздохнул: «а там» означало «после того, как сходим внутрь хаты». Внутрь забираться мальчику совсем не хотелось.

Приблизились.

Сзади избушка выглядела не краше, отсюда она даже еще больше пугала: не жилье человеческое, а берлога какая-то, черная, мшистая, бурьянистая; окна

— крест-накрест заколочены. Забора не оказалось, хотя раньше он, несомненно, был. Сначала Макс подумал, что его растащили местные, на дрова или еще зачем — потом засомневался. Если этот заброшенный дом обходят стороной, то вряд ли кто-нибудь мог позариться на старые доски. И уж лестницу, почти скрывшуюся в здешнем буйнотравье, тогда точно уволокли бы.

— Не удзиуляйся, — шепнул в это время Дениска. — Агарожы ля яе дауненька не было. За жицце згнила. А новую не паставила — ды и не патрэбна ей была агарожа.

И правда, присмотревшись, можно было заметить, что за домиком когда-то давно возделывали грядки, а во-он там, ближе к речке, до сих пор пара яблонек-плодоносок кривит стволы, — да вот только ни единого намека на зданьице, похожее на хлев, здесь нету. И как хозяйка жила, чем кормилась — непонятно.

Так ведьмарка же, пояснил Дениска, тем и кормилась. К ней же люди бежали со всякими бедами, и не только из Стаячего Каменя, а и из других сел. К ней да к чертячнику. У них, видно, разделение труда было. Так сказать, распределили сферы влияния. Хотя в чем-то и пересекались.

Ребята

обошли домик слева, со стороны реки, и крадучись в густых зарослях будяка, репейника и непременной крапивы, оказались наконец у двери. В глубине души Макс надеялся, что здесь их авантюре и придет конец. Ну почему, почему бы не навесить добрым ведьмаркиным односельчанам на дверь какой-нибудь амбарный замок?! — пускай и поплоше, главное, чтобы Дениска «обломался».

Но, конечно, замка не было. А если и был, то давно уже перекочевал в другие края (может даже, стараниями «рыбака» Степаныча).

«И не отвертишься», — тоскливо подумал Макс.

А Дениска уже тянул на себя проклятую дверищу — и та распахивалась с поскрипыванием да посапыванием, точно медведица, разбуженная от долгого зимнего сна первой обманчивой капелью.

До конца открывать не стали. Юркнули в щель, замерли на пороге. Дениска потянулся в карман за фонариком.

Бледный луч нагло выхватил из неловких пальцев тьмы кусок обклеенной бумагой стенки. (Потом, приглядевшись, ребята поняли, что это не просто бумага, а обои, но настолько старые, что рисунок там давно уже смешался в одно целое с грязевыми разводами). Судя по всему, мальчики находились в прихожей — небольшой комнатенке, откуда в жилую часть вела широкая дверь.

Запертая, как выяснилось секундой спустя, на амбарный замок.

И следовало бы, наверное, им уйти, но Дениска никак не желал примириться с таким постыдным провалом. Это же надо! разведать все, высчитать, продумать, даже углядеть с дороги, не приближаясь к дому, что дверь без замка, — а вот теперь так круто обломаться! Он попросил приятеля подержать фонарик, а сам принялся за обследование замка. Новехонький, чертяка, тяжелый, в масле. Видно, кто-то недавно нацепил. Эй, да что ж там Макс светит куда попало!..

Макс, порядком заскучавший после такого обыденного финала их приключений, и в самом деле устал светить на замок (ну замок и замок, чего на него смотреть, тоже, шерлоки холмсы выискались!). Вот и повел фонариком в сторону, в дальний угол прихожей.

— Слышь, Дениска… Ты глянь!..

Дениска глянул. И с перепугу потянулся было выключить фонарик, но потом догадался, что в темноте… короче, выключать не стал. А вот палец к губам приложил: тише, мол, не шуми. Как будто Макс и так не понимал!

Зато другого Макс понять и в самом деле не мог: откуда здесь такая гора обуви? Ну, положим, не гора, но пар пятнадцать-двадцать точно наберется. И все поношенные, ни одной новенькой. Впору бы на Степаныча подумать: устроил себе, понимаешь, «рыбак» гардероб в заброшенной избушке… — так ведь не получалось подумать. Вряд ли местный «пьянычка» способен был носить одновременно обувь и женскую, и мужскую, и даже детскую. Сандалии, шлепки, пара ботинок без шнурков (один — хищно оскалился на малолетних пришлецов гвоздями), даже калоши… Можно было бы решить, что в доме кто-то есть: пришли гости, а обувку в передней оставили, чтобы пол не затаптывать.