Круги по воде

cygne

Выразительный взгляд в его сторону, от которого захотелось испариться, раствориться в воздухе.

– Это минус. Но это не страшно - многие поначалу страдают этим недостатком, постепенно он исчезнет. Если вы приложите усилия, - последнее было произнесено с нажимом весьма многозначительным тоном, от которого становилось ясно, что в противном случае провинившемуся придется несладко.

Темный Лорд начал по очереди подзывать их к себе, чтобы поставить на руке Темную Метку - свое клеймо, которое одновременно служило средством связи. Северус дернулся, когда до него

дошла очередь: возникло непреодолимое желание сбежать, не дать руки для метки. А ведь буквально пару часов назад он так к этому стремился, мечтал об этом! Но бежать было некуда, дороги назад не было.

Когда дикая боль пронзила руку от заклинания Темного Лорда, Северус только до крови закусил губу, стараясь не закричать.

Уже лежа в теплой постели, в ставшей за семь лет родной хогвартской спальне, он никак не мог заснуть, постоянно думая о том, что сделал. А когда все-таки заснул, ему без конца снилась убитая девушка и ее пронзительно-зеленые глаза. Иногда во сне эта девушка преображалась в Лили, которая с мягким упреком говорила:

– Я же просила тебя, Северус, предупреждала… За что ты убил меня?

Проснулся он в холодном поту, когда было еще совсем темно, и больше уснуть уже не смог. Выбравшись из кровати, Северус завернулся в мантию и сел на подоконник. За окном едва-едва начинал брезжить рассвет. Темный школьный двор постепенно светлел, озаряясь восходящим солнцем. Такой знакомый, привычный, родной школьный двор. Словно и не было ничего, словно он не сделал вчера рокового шага. Вчерашние сумбурные мысли и чувства оформились в осознание того, что Лили была права: он выбрал неверный путь. Путь, который может привести к тому, что однажды ему придется убить ее - ее, кто был ему дороже всех на свете. Уродливая татуировка горела на руке, словно издеваясь над ним. Что же делать? Неужели - это конец, и теперь уже невозможно ничего исправить? Отныне он связан с Темным Лордом, а тот не терпит предательства.

Тяжелые мысли не покидали его и за завтраком, от чего кусок не лез в горло. От гриффиндорского стола до него донесся смех, и, привычно покосившись в их сторону, он заметил, как ненавистная компания что-то весело обсуждает и смеется. И Лили, любимая Лили смеется вместе с ними. Такая радостная, такая живая. Даже от слизеринского стола было видно, как сияют ее глаза, светится счастьем лицо. Снова в памяти всплыло лицо убитой девушки и ее отчаянный, умоляющий взгляд. Северуса передернуло. Нет, надо что-то делать. Он не может допустить, чтобы Лили погибла в этой войне.

Повозив ложкой по тарелке, Северус поднял голову и на мгновение встретился взглядом с Дамблдором. Он тут же отвел глаза, но за это краткое мгновение его осенило: надо идти к директору! Если кто и сможет защитить его от Волдеморта, то только он. Говорят, директор Хогвартса - единственный человек, которого боится Волдеморт. Приняв решение, Северус как-то сразу успокоился и даже смог нормально позавтракать. Ну, почти нормально: веселящаяся компания за гриффиндорским столом не давала ему покоя. Но это были уже мелочи.

На уроках Северус ничего не слышал, прокручивая в голове предстоящий

разговор с Дамблдором и исподтишка наблюдая за Лили. А она, совершенно не замечая его, словно его никогда не существовало, переглядывалась с Поттером и улыбалась счастливой улыбкой влюбленной девушки. Северус скрипнул зубами и отвернулся. Никогда он не сможет понять ее выбора. Ну ладно - она не любила Северуса и всегда видела в нем только друга, тут уж ничего не поделаешь. Но Поттер! Почему именно он? Что такого он смог сделать, чтобы она столь кардинально поменяла свое мнение о нем? А может, и не кардинально? Может, он всегда ей нравился, и она просто не хотела этого признавать? Северус тряхнул головой и заставил себя не думать об этом. Главное, защитить Лили, а там видно будет. И он снова вернулся мыслями к директору.

Едва дождавшись окончания уроков, Северус направился к Дамблдору, но на полпути осознал, что не знает пароля от его кабинета. Поразмыслив пару секунд, он развернулся и пошел к декану. Слизнорт, конечно же, начал выяснять, зачем ему так срочно понадобился директор, но Северус уперся и только твердил, что это вопрос жизни и смерти. Слизнорт смерил его подозрительным взглядом, хмыкнул и уступил.

– Мистер Снейп?
– Дамблдор явно удивился и даже, кажется, обеспокоился. Что неудивительно, если вспомнить, по какому поводу Северус здесь был в последний раз.

Покосившись на декана, Северус с секунду размышлял, стоит ли говорить при нем, но решил, что это уже ничего не изменит.

Дамблдор слушал молча, не перебивая и только чуть нахмурившись.

– Я не знаю, что делать, - заключил Северус.
– Оставаться с ним я уже не хочу. Но и уйти так просто мне не дадут.

Директор задумался, не сводя со своего студента внимательного взгляда пронзительно-голубых глаз. Северус почувствовал себя крайне неуютно под этим изучающим взглядом, словно он был каким-то подопытным животным.

Слизнорт и вовсе, кажется, онемел от таких новостей.

– Значит так, - изрек Дамблдор минут, наверное, через десять тяжелого молчания.
– Для нейтрализации действия метки есть одно заклинание, я сейчас же его и наложу. А чтобы оградить тебя от сокурсников и возможной мести с их стороны, ты перейдешь в Гриффиндор.

– Почему именно в Гриффиндор?!
– возмутился Северус.

– Потому что ты всегда больше всего подходил именно для этого факультета, - Дамблдор едва заметно усмехнулся, и его глаза за стеклами очков-полумесяцев как-то подозрительно сверкнули.

В этот момент до Северуса дошло, что значит Гриффиндор лично для него… От этой мысли он буквально взвился вверх:

– Что-о-о?! Чтобы я?! В одной комнате с ЭТИМИ?! Лучше Волдеморт!

– Ну, зачем ты так, Северус, - Слизнорт укоризненно покачал головой.

Дамблдор же только усмехнулся себе в бороду, и Северус с обреченной ясностью осознал, что ему не отбрыкаться от этой перспективы. По каким-то своим соображениям, директор решил свести его с его злейшими врагами.

Директор бросил в камин порошок и спокойно, словно ничего необычного не происходило, произнес: