Круглая Радуга
Шрифт:
И тут же нога фон Гёля пихает Слотропа отнюдь не ласковым образом. Солнце высоко, всех девушек и близко нет. Отто бурчит на палубе с метлой и шваброй, убирая вчерашнее дерьмо от шимпанзе. Свинемюнде.
Шпрингер уже снова прежним бодрячком: «Свежие яйца и кофе в рулевой рубке. Мы выходим в море через 15 минут».
– Ну просто зачеркни это «мы», Дружище.
– Но мне нужна твоя помощь.– На Шпрингере костюм отличного твида в это утро, полный Савил-Роу, отлично сидит—
– Нэришу тоже нужна была твоя помощь.
– Ты сам не знаешь о чём говоришь.– Глаза его сталь клинка,
– На всё есть цена, верно?– Но это он не благородства ради, нет, на самом деле только что вот дошло, сколько сам стоит, вот и понадобилось сбить темп разговора, на секундочку перевести дух и продолжить.
– На всё.
– Что за дело?
– Мелкое пиратство. Забрать пакет для меня, пока я буду тебя прикрывать.– Он смотрит на часы с чрезмерной выразительностью.
– Окей, добудь мне отставку, я пойду с тобой.
– Что? Отставку? Для тебя? Ха! Ха! Ха!
– Ты бы чаще смеялся, Шпрингер. Тебе идёт.
– Отставку какого вида, Слотроп? Почётную, небось? Ах, ах-ха! Ха! Ха!– Как и Адольф Гитлер, Шпрингер легко ущекотывается тем, что Немцы называют Schadenfreude, чувство радости от приключившегося несчастья.
– Брось прикалываться, я серьёзно.
– Ну ты-то уж ещё как серьёзно, Слотроп.– Снова хаханьки.
Слотроп ждёт, смотрит, посасывает яйцо, хотя в это утро чувствует себя далеко не мудрым пронырой.
– Нэриш, понимаешь, должен был пойти со мной сегодня. Теперь у меня остался ты. Ха! Ха! Куда ты хочешь, чтоб доставили эту—ха—отставку?
– Каксхавен.– У Слотропа с недавних пор маячила смутная фантазия войти в контакт с людьми из Операции Ответный Огонь в Каксхавене, может они его как-то выручат. Они, похоже, единственная Английская зацепка с Ракетой. Но уже понял, что ничего не выйдет. Он и Шпрингер уславливаются о дате.
– Будь в месте, что называется у Путци. Это по дороге на Дорум. Местные деловые тебе объяснят.
Так что, снова—в путь, мимо мокрого объятия молов, в Балтику, с гребня на гребень, и в ореоле пласт за пластом, подпрыгивает весёлый пиратский барк, в день уже шквалистый и резкий, и обещает стать покруче. Шпрингер стоит снаружи рулевой рубки и орёт внутрь, перекрикивая разгулявшееся море и плеск воды, что ударяет в нос и скатывается по палубе: «Когда догонишь?»
– Если идут в Копенгаген,– обветренное лицо Фрау Гнаб, несводимые складки улыбки вокруг её глаз и рта, сияет словно солнце,– то не больше, чем через час...
Видимость в это утро слишком незначительна, чтобы различить берег Юздома. Шпрингер присоединяется к Слотропу у поручня, что уставился в никуда, вдыхая давящий запах седой погоды.
– Он в порядке, Слотроп. И не в таких бывал переделках. Два месяца назад в Берлине мы попали в засаду, прямо на выходе из Чикаго. Он прорвался через перекрестный огонь из трёх шмайсеров с предложением для наших
– Шпрингер, он там отвлекал на себя половину армии Русских вчера.
– Те его не убьют. Они знают кто он. Он работал по управлению, лучший человек у Шилинга, знает об интеграции цепей больше, чем любой, кого они найдут хоть где-нибудь вне Гармиша на данный момент. Русские предлагают фантастические зарплаты—больше, чем у Американцев—и они позволят ему оставаться в Германии в Пенемюнде или Mittelwerke, как он и был. Он даже может уйти в бега, у нас найдутся для этого связи—
– Но если его всё же застрелили?
– Нет, такого не предусматривалось.
– Шпрингер, тут тебе уже не ёбаное кино, завязывай давай.
– Пока что нет. Может пока ещё нет. Так что наслаждайся, пока есть возможность. Однажды, когда плёнка завертится быстрее, камера станет карманной и почти невесомой, освещение и подвесные микрофоны ненужными, тогда… вот когда… « А теперь по правому борту у нас показался легендарный Рюген. Его меловые утёсы ярче неба. Тонкой дымкой подёрнулись узкие заливы и зелень дубов. Вдоль пляжей плывут жемчужные клочья тумана.
Наш капитан, Фрау Гнаб, направляется в Грайфсвальдер Боден прочесать длинные заливы в поисках намеченной жертвы. Спустя час (комичные соло фагота поверх ближних планов старой уклонистки наминающей какую-то жуткую ферментацию пюре-картофельной лоботомии из канистры, утирающей рукавом свой рот, стрыгивающей) потраченный на безрезультатные поиски, пираты нашего времени снова в открытом море вдоль восточной береговой линии острова.
Заморосил лёгкий дождь. Отто приносит дождевики и Термос горячего супа. Тучи, дюжина оттенков серого, несутся по небу. Громады туманных скал, крутых утёсов, стекают в глубокие ущелья, серый, зелёный и шпили белого мела сквозь дождь, проплывают—Стубенкамер, Трон Короля, и вскоре, по левому борту, Мыс Аркона, где волны разбиваются у подножия утёсов, а наверху развеваются рощи белоствольных деревьев... Древние Славяне воздвигли тут капище, Световиду, их богу плодородия и войны: Старина Световид, в своём бизнесе пользовался множеством кличек! Трёхголовый Триглав, пятиголовый Поревид, СЕМИ-лицый Ругевид! Поделись этой информацией со своим боссом, когда заведётся на тему «двуличности»! Теперь, когда Аркона теряется позади за нашим левым бортом»...
– Вон они!– кричит Отто с крыши рулевой рубки. В дальней дали, забирая круче в море из-за Виссов Клинке (бледный известковый засов, которым Провидение пробует сегодня сберечь сердца Слотропа), едва виднеясь в дожде, ныряет крохотный призрак судна...
– Определи азимут,– Фрау Гнаб, ухватывая руль, раскорячилась поустойчивее,– сегодня у нас курс на столкновение!– Отто крючится у пелоруса, дрожа.
– Держи, Слотроп.
Люгер? Коробка с обоймами? «Что за...»